Багряно-алая

Его пальцы исследуют мое тело, желанием завладевает мной, дыханием оглушает, заполняет всю запотевшую душевую. Его член настолько большой, что мне кажется, он испытывает боль от эрекции, морщится, но сдерживается.

Он, черт побери, сдерживается!

Не могу…

Нахожу его плоть, он стонет и сгибается, оказывается дыханием вожделения на линии моих губ. Щажу его, ведь мне это необходимо, кладу ладонь ему на лицо и целую. Он приподнимет и тут же входит…

Стон… долгий, протяжный. Обоюдный. Языками сплетаемся в поцелуях, кусаем друг друга, немного дичаем, немного резче… сильнее – кричу! Он знает… он знает, что мне сейчас нужно… быстрее, быстрее, быстрее…

Перехватывает, вторгается легче, ведь я так жажду его, с легкостью принимаю. Обвиваю вокруг него руки, впиваюсь ногтями ему в спину. Стонет от удовольствия, смешивает с болью недозволенности.

Глубже, глубже, глубже…

Срывается слабостью, голос вздрагивает, а джин замирает, кончает в меня даже дольше обычного. Но в этот раз ему нужно мое лицо, чтобы видеть, чувствовать, знать…

Энергия расползается по телу, но я понимаю, что яд изгнать она не способна. Нужно нейтрализовать. Однако это дает мне силы, хотя отнимает их у джина…

Дышит не ровно, успокаивается, струи воды стекают по его лицу. Облизываю его губы, перехватываю эмоцию его откровений…

Не нужно, как же это не нужно.

Опускает меня на ноги, нависает своим превосходством, своей очевидной силой, которую… готов мне отдать без остатка. Чувствую это и… захлестывает. Слишком… много. Не для него, нет…

– Малыш, – укладывает ладонь мне на лицо, призывает смотреть ему в глаза, – как ты?

Выдыхаю облегчением, благодарю за то, что не заставил меня…

– Лучше, – признаюсь, а он выключает воду. Все еще стоим, исследуем по кромке миры друг друга. Осторожность, которая может стоить жизни. – Но не совсем.

Понимающе кивает, выходит, подает мне руку – режет, не могу сдержать эмоций – выводит меня. Делаю глубокий вздох. Берет полотенца, вытирает мое тело. Изучаю себя в зеркале – лучше не стало, просто грязь смыла.

Берет махровый халат, подходит сзади, надевает его непозволительно долго, запоминая взглядом мою обнаженную кожу, пальцами касаясь на своем пути кистей, предплечий, ключицы. Когда халат уже на мне, опускается ниже, обводит касанием мои груди, спускается ниже к соскам, ласкает их, сжимает грудь, делает над собой усилие и все-таки запахивает халат. Завязывает и обнимает, прижимается.

Стоим, смотрим на наше отражение. Непозволительные допущения – мы хорошо смотримся вместе. Кому это нужно? Я что? Суперзвезда на ковровой дорожке? Любые отношения для меня под запретом.

Но я люблю Тэона…

Наше единение в зеркальном отражении длится то ли несколько минут, то ли переживает гибель нескольких цивилизаций. Вокруг все пропадает, растворяется, только два силуэта: Сол, горячий, смуглый, привлекательный, влюбленный, обнимает меня за талию, и я, подбитая ведьминым проклятием красноволосая невинность в белом халате.

Держу ладони на руках джина. Не хочу отпускать…

Шум за дверью и реальность зазеркалья развеивается. Сол отстраняется и оборачивается полотенцем.

– Руби, – зовет Эрих.

Джин закладывает мою руку под свою и выводит в спальню. Эрих замечает нас, в глазах вспышка ненависти и ревности, но лишь на мгновение. Потом он просто подходит, держа в руках колбу с фиолетовой жидкостью – мое спасение.

– Выпей, – протягивает.

Я тут же ее принимаю и осушаю содержимое. Мерзость это не то слово, которым можно описать эту жижу. Чувство, как будто я выпила стухшую воду, в которой вымачивали вонючую ногу трупа. Мутит, складываюсь пополам, кашляю, но мужчины поддерживают, не дают упасть.

– Знаю, отвратительно, – придерживает волосы Эрих, – но ты должна это принять. Зелье очень сильное, ты почувствуешь себя лучше.

Из последних сил подавляю рвотный рефлекс, заставляю себя принять это пойло. Успокаиваюсь. Мутить не перестает, но хотя бы терпимо. Выпрямляюсь, делаю глубокие вздохи, проверяю себя на прочность. Дышу глубоко, пытаюсь успокоиться.

– Тебе нужно поесть, – предлагает колдун.

Тут же подкатывают рвотные позывы, и я закрываю рот рукой. Сол мгновенно привлекает к себе, успокаивает.

– Сейчас твой демон в измененном состоянии, – объясняет Эрих, – ты больше человек, чем суккуб.

Эти слова ударяют по мне, словно самое великое откровение мира. Замираю, выпрямляюсь, оборачиваюсь. Сердце перекрывает биение, только чтобы выдержать. Мне так нужно знать…

– Эрих, – перебираюсь к нему, заглядываю в глаза. Он благодарен, что я отпускаю джина, радуется своему превосходству. – Что ты имеешь ввиду?

– Любое твое желание сейчас принадлежит именно тебе, – разбивает меня на тысячи осколков он.

Снова ведет, снова они меня подхватывают.

– Малыш, – тихо шепчет Сол в какой-то дребезжащей эйфории.

Вот черт!

Так. Так! Надо отвлечься.

Паучиха. Да. Хватаю за горло свою ненависть, распаляю гнев, смотрю на колдуна.

– Я хочу убить эту тварь! – Рычу.

Но эти двое вдруг улыбаются, словно я маленький котенок, который мяукнул, и переглядываются, мол они же серьезные мужики.