Багровый берег

Глубокое беспокойство за Констанс заставляло его забыть об осторожности, когда он спустился по лестнице и пошел вперед, двигаясь по туннелю, как кот. Рисунки, процарапанные на стенах, старинные и свежие, – пиктограммы, демонические фигуры, символы, странные латинские фразы, – все здесь смешалось.

А потом Пендергаст кое-что услышал: животное ворчание, шипящее, квазичеловеческое бормотание. Он замер, прислушиваясь. Петляющие туннели искажали звук. Теперь раздался голос, умоляющий и неотчетливый, слишком неясный, чтобы можно было разобрать слова или хотя бы пол говорящего.

По туннелям разнесся звериный рев, затем еще один. Ему ответил рассудительный голос, он звучал сначала тихо, потом все громче и громче и наконец оборвался пронзительным воплем.

Пендергаст бросился вперед; добежав до развилки, он выбрал правый коридор, откуда, как ему показалось, приходил звук. Но дальше туннель разветвился еще раз, и Пендергаст сделал неудачный выбор, потому что вскоре уткнулся в тупик. Он пошел назад, и в этот момент по туннелю разнесся еще один жуткий крик. Теперь стало ясно, что голос мужской, но настолько искаженный от ужаса, что узнать владельца голоса было невозможно.

Но где Констанс?

Пендергаст свернул в очередной туннель, где луч фонарика выхватил из темноты лужу крови; специальный агент поднял фонарик повыше и увидел двух мертвецов с широко раскрытыми глазами, распластавшихся на спине. Он узнал двух жителей Эксмута: первый был рыбак, который подвозил Констанс до полицейского участка, второго он видел как-то вечером в баре гостинцы. Оба были выпотрошены самым ужасающим и жестоким образом. От их тел вели кровавые следы босых ног. Пендергаст осмотрел место, обшарив его лучом фонарика. Все свидетельствовало о воистину кошмарных событиях.

А потом, словно чтобы добавить еще больше ужаса, по туннелям прокатились новые звуки мучения и боли.

Констанс Грин двигалась на ощупь, касаясь обеими руками скользких стен туннеля. Тот тусклый свет, что был в туннеле, остался позади, и она шла окутанная полной тьмой. Ее руки по-прежнему были скованы наручниками, а стилет она засунула в карман платья. Звуки страшной агонии и мучений продолжали эхом разноситься по туннелям. За свою жизнь Констанс видела и слышала довольно много неприятных вещей, но мало что из этого коробило ее так, как то, что происходило сейчас за ее спиной.

Звуки затихали, – по-видимому, Гэвин умирал. Констанс снова обратила свои мысли к насущным проблемам: как выбраться из этого ада, как уйти от безумного существа, обитающего здесь. Вопреки здравому смыслу, она надеялась, что в дальнем конце туннелей есть второй выход. Если же его нет, то она постарается найти место, где можно будет отсидеться и дождаться возможности выскользнуть отсюда.

По мере того как она углублялась в подземный лабиринт, зловоние уменьшалось, вместо него появились землистые запахи грибов, плесени и сырости. Беда была в том, что во мраке этой новой сети туннелей Констанс заблудилась и теперь не знала, как вернуться туда, откуда пришла. Впрочем, темнота ее не пугала: она привыкла к темноте и в некотором смысле даже находила в ней утешение, к тому же она была уверена в своей способности сливаться с темнотой, теряться на фоне стен. Со временем чувство дезориентации пройдет, она обвыкнется здесь… если у нее будет время.

С последним всхлипом боли у нее за спиной наступила тишина. Демон покончил с Гэвином, Гэвина больше нет.

54

Он поднял руки. Влажные и красные. Облизнул их. Такой же вкус был у прутьев решетки в его клетке. Он опустил глаза. Голова Нехорошего лежала неподвижно, шея была странно вывернута, язык вывалился изо рта, глаза остались открытыми.

Он принюхался и ощутил странные запахи. Женщина убежала.

Носком своей большой ноги он ткнул голову в глаз. Тот смотрел куда-то далеко. Очень далеко.

Где женщина?

Он принюхался. Он хотел, чтобы она ушла. Здесь его дом. Его территория. Не ее. Он избавился от ненавистных лиц. Больше они не придут. Теперь это его место.

Он прошел мимо алтаря и загасил пальцами свет. Наступила темнота. С темнотой он дружил. Это другие в темноте глупели и боялись.

Женщина пошла в Тупики.