Багульник

- Просто слишком много переменилось в вашей жизни за эти годы, сказал Алеша. - Уехали из Ленинграда сразу после института, а возвращаетесь известным врачом, с мужем и дочерью. Вот вы и волнуетесь, но ведь это чудесное волнение.

Ольга промолчала, подумав, что, может быть, Алеша прав, что волнение, охватившее ее перед дорогой, какое-то особенное, но почему-то к нему прибавилось неизъяснимое чувство тревоги, с которым она жила в последние дни.

- До свиданья, Фросечка, Алеша! - крикнула она из открытого окна вагона, когда поезд тронулся.

- Пэдэм нэйво, мамочка! - заплакав, сказала Фрося.

Алеша побежал за вагоном, потом остановился, прощально махнул рукой и долго смотрел вслед уходящему поезду.

4

Вот как Алексей Берестов попал в Агур.

Перед самым распределением в газете "Океанская заря" появился большой - на два подвала - очерк "Одиннадцать Олечек", подписанный известным в крае журналистом Михаилом Кедровым. Надо сказать, что Кедров умел находить интересных людей. Начав журналистскую деятельность юношей, он много ездил по обширному краю, любил, как говорили на редакционных летучках, "дальневосточные глубинки", то есть самые отдаленные от городов селения, куда летом можно было попасть на долбленой лодке, а зимой - на собачьей упряжке. Случалось, что Кедров надолго застревал в какой-нибудь таежной глуши, но, вырвавшись оттуда, привозил в редакцию ворох материалов.

Читатели газеты еще были под свежим впечатлением другого очерка М. Кедрова - "Последняя корреспонденция", появившегося незадолго до "Одиннадцати Олечек". "Последнюю корреспонденцию" М. Кедров посвятил памяти своего друга, Леонида Жердина, бывшего работника краевой газеты, потом редактора районной многотиражки "Свет Севера". Район, куда Жердин поехал редактором, находится далеко на севере и по праву считается глубинкой в глубинке. Живут там оленеводы-эвены. До Леонида Жердина "Свет Севера" была скучной двухполоской, не имевшей, как принято говорить, своего собственного лица. Леонид Жердин - он остался в памяти всех знавших его веселым, энергичным, смелым, - взяв в свои руки многотиражку, быстро преобразил ее. Во-первых, она перестала опаздывать, и три раза в неделю ее развозили по тундре на ближние и дальние кочевки. Во-вторых, на коротких полосках стали появляться яркие материалы, преимущественно из местной жизни. А простые, лаконичные новеллки самого Жердина! Они занимали всего подвальчик, но рассказывали о многих важных событиях из жизни кочевых оленеводов. Тут и новелла "Прощание с духами" - о том, как молоденькая русская учительница Валя Плюса уговорила упрямого старика Ивана Бусанова подарить свои шаманьи атрибуты в школьный музей и как Бусанов, прощаясь с духами, устроил перед школой последнее камлание. Тут и новелла "Сливовая косточка", в которой говорилось, словно о чуде, как из сливовой косточки, посаженной той же Валей Плюсой, в тундре выросло деревце, как всем интернатом ухаживали за ним и деревце набирало рост несмотря на студеный ветер с океана и скупое северное солнце.

Приближались Октябрьские праздники - горячая пора для журналиста. Жердин задумал целый разворот на тему: "Что дала Советская власть эвенам" - и на почтовом У-2 улетел за материалами в самые отдаленные стойбища. На обратном пути старенький латаный-перелатаный самолетик попал над горным хребтом в туман и разбился. Так погиб Леонид Жердин. И вот, спустя три года, перегоняя к студеному морю оленьи стада, пастухи нашли в скалистых сопках брезентовую полевую сумку, туго набитую бумагами. Это была сумка редактора. В ней лежали тщательно переписанные его рукой статьи и заметки для праздничного номера и два неотправленных письма; одно любимой девушке, другое - М. Кедрову.

Свой очерк "Последняя корреспонденция" Кедров начал печально: "Третьего дня, рано утром, почтальон принес мне письмо от моего лучшего друга, который погиб три года назад..."

На редакционной летучке, когда докладывали о номере газеты и сотрудники редакции, знавшие и любившие Леонида Жердина, сидели молчаливые, грустные, один лишь Василий Садыменко выступил с резкой критикой очерка.

- Видите ли, - начал он своим писклявым голосом и по обыкновению покачивая в такт словам левой ногой, - мы обязаны воспитывать читателя в боевом, здоровом духе. А у товарища Кедрова что - печаль, мистика! Что значит получить письмо от человека, который погиб три года назад? Спросим нашу заведующую отделом писем, уважаемую Галину Тимашеву, - много ли за текущий период отдел получил писем от умерших?

Михаил Кедров, примостившийся, как всегда, в уголке, мял в пальцах папиросу, и ни один мускул не дрогнул на его худом, чуть продолговатом лице. Он думал про себя: "Василий Иванович и на этот раз дерет и с живых, и с мертвых". Однако бдительные заботы Садыменко о "боевом здоровом духе", как и следовало ожидать, не встретили решительно никакой поддержки. Его так разделали под орех, что Садыменко ушел с летучки багровый, как краб, которого вытащили за клешню из кипящего тузлука.