Байки деда Игната

А были ли они в той пещере еще раз — история умалчивает. Дед Касьян якобы говаривал, что кто-то из их компании не сдержал зарока, протрепался о золотой пещере, язык — он без костей, за зубами не каждый удержит. Казаков-охотников таскали «куда надо», отобрали добычу, а пещеру «опечатали», и место объявили запретным. По слухам, у деда и одного из его верных друзей остались-таки какие-то «вышкварки» (остатки), может, по одному, а может, и по два заранее спрятанных самородка. Они через год-другой после возвращения со службы ездили не то в Катеринодар, а не то и до самого Тифлиса добрались, обменяли их на ассигнации…

В народе говорят, что если у тебя есть много хлеба — заводи свиней, и ты станешь богатым, а если у тебя завелись грошенята-деньжата, — сооруди мельницу, и ты приобретешь уважение и почет. Так или иначе, а дед сладил за станицей добрый ветряк — «млын», но это уже другая байка, другой интерес и другой рассказ…

БАЙКА ЧЕТВЕРТАЯ,

теперь уже про волков, с которыми у деда Касьяна дружбы не было, но встречи случались к общему неудовольствию

Волк — тварь зверская, хищная, настырная, а по части своих звериных деяний — умна до невероятия. Но не умней человека, ибо хитроумней его нет в природе создания. Не зря же Бог сотворил его по своему образу и подобию. Но как на ниве бывают высевки, будяки и чертополошины, так и среди человеков не обходится без половы-соломы. Было такое и в нашем роду, но про то — особый сказ, особая байка, и до нее, может, дойдет когда-нибудь ряд. А пока — про волков…

Не любил их дед нашего деда, и тут вины его нету, поскольку волк — кровожадный бандит и ворюга, можно сказать — смертельный вражина посреди всего остального звериного населения нашего края. Если затешется на овчарню, — перережет всех овец. Не для пропитания, нет — так, для своего волчьего интереса и характера.

Так вот… Как-то весной дед задержался на своей мельнице, что-то налаживал, ветряк всегда требует к себе внимания. Закончил он работу под вечер, запер дверь на внутренний засов — тогда были такие замки: внутри в скобах ходил дубовый полоз, у которого сверху были вырезы, зубцы. В двери над ним — дырка, через которую большим железным крюком этот полоз передвигался в нужном направлении, запирая или отпирая дверь. Вот дедуля запер эту самую дверь, и пошел к себе до хаты, в станицу. А идти надо было версты две, а может, и все три. К ночи стало прохладно, да и дождик накрапывал, дед свернул мешок навроде плаща-накидки с капюшоном, прикрыл им голову и спину, а на груди прихватил его руками. Мешки в те времена делали настоящие — большие, из малопромокаемой холстины, чтобы мука в них не сразу подмокала. Да… А в правой, значит, руке у нашего деда — тот самый ключ, или крюк, которым он только что запер дверь мельницы…

Идет это наш дед по дороге, хлюпает по лужамка-люжам, только брызги летят, и вдруг чудится ему, что сзади тоже кто-то нет-нет, да булькнет-хлюпнет по уже пройденной им воде, вроде как бы догоняет его. И кто тут может быть в такую пору? Оглянулся и оторопел: шагах в двадцати от него — волк, здоровый, широкогрудый, не волк-вовцюган, а жеребец! И видит дедуля, что зверюга как бы норовит его обойти, чтобы напасть не сзади, а спереди, — такая, говорят, у них, у волков, сноровка. Так ему сподручней хватать свою добычу за горло.

Видит дед, что волк выходит ему вровень с правой стороны. Дед взял влево и пошел по дуге, с тем, чтобы где-то впереди снова выйти на свою дорогу. Волк приотстал, но через некоторое время стал обходить деда с левой стороны. Тот свернул правее, и снова обошел волка по такой же дуге. Волк не успокоился, и опять стал обходить деда с другой стороны… Так они проманеврировали с полверсты, а может, и более того, и дед увидел, что они подходят к небольшой кошаре у самого края станицы, а там — собаки-волкодавы, сторожа… Еще два-три полукруга и он будет спасен. Ну, а ежели волк все-таки выйдет навстречу и бросится на него, то на этот случай у деда есть мельничный ключ…

И действительно, когда до кошары осталось саженей пятьдесят-шестьдесят, — волк оказался прямо перед ним. Еще мгновение… и он сделал бросок — дед увидел разверзнутую огромную пасть с белыми клыками и огненные очи зверя. Раздумывать было некогда, и старый казак что было силы всадил в эту пасть сжатый в правой руке ключ-скобу.

Волк захрапел и упал ему под ноги. Дед сгоряча пнул его чоботом, отскочил и заорал на всю мочь:

— А ту его!.. Эге-гей!

И через минуту-другую выскочила свора собак-волкодавов, они набросились на поднимающегося с земли зверя, свалили его и… все смешалось в один живой клубок. Подбежавшие овчары насилу оттащили псов от уже мертвого, полурастерзанного хищника.