Байки старого боцмана

С годами они превратились в некое подобие древних манускриптов, на которых разборчиво выделялась лишь сухая надпись: «ДЛЯ СЛУЖЕБНОГО ПОЛЬЗОВАНИЯ». Контуры береговой линии просматривались очень слабо, зато всё остальное определялось наугад. Острова, рифы и прочие картографические парадоксы на поверку могли оказаться тривиальными следами мух, а такие несущественные мелочи, как глубины, приходилось определять исходя из собственного опыта…

Капитан Михелев знал, что такое хорошая мель не понаслышке – годы тяжелого и неблагодарного труда старшего помощника не прошли даром. Команда питала к своему капитану искреннее уважение и была уверена – Михелев свою мель обязательно найдет, и, возможно, даже выведет судно на чистую воду. Главное, опыт у капитана был большой.

Первый раз о нем, как о судоводителе заговорили, благодаря корове…

Дело было на Николаевском судоходном канале. Шаланда «Енисейская-4» только вышла из капитального ремонта. Ходовые испытания проходили на редкость успешно, пока кто-то не обратил внимания на резкое снижение хода. Машина работала нормально, бурунам за кормой мог позавидовать любой крейсер, а хода – не было. Вместо положенных семи миль шаланда разгонялась лишь до двух. После недолгих споров выяснилось, что новый винт, отлитый и поставленный на судоремонтном заводе, конструктивно не соответствует штатному. На проектирование и отливку нового винта должно уйти не меньше месяца и во избежание простоя, было принято решение шаланду из эксплуатации не выводить, и теперь движение шаланды от земснаряда до свалки (места сброса грунта) выглядело странновато – судно передвигалось чрезвычайно медленно, поднимая бурун выше палубы. Временная тихоходность судна совпала с прибытием новоиспеченного помощника капитана Михелева. Пышный банкет в его честь завершился далеко за полночь. На следующее утро капитан шаланды занемог. Простояв на мостике несколько часов, он почувствовал сильную головную боль и, поручив штурману Михелеву штурвал, спустился в каюту для поправления здоровья. В отличие от капитана, Михелев на ногах стоял твердо, что, впрочем, не прибавило ему знания акватории Николаевского канала. Капитан, уходя, смог выдавить из себя лишь одну сокровенную фразу:

– Держи курс на корову. Пока с нею поравняемся – я немного высплюсь.

Корова – это не морской термин, а домашнее животное. Она мирно паслась на берегу Николаевского канала, даже не ведая, что становится героиней нашего рассказа. В свою очередь Михелев, будучи человеком исполнительным, твердой рукой повел судно по указанному курсу.

Самостоятельно Николаевский канал он проходил впервые, но крупный рогатый скот, пасшийся на берегу об этом глобальном событии даже не догадывался. Михелев лично следил за коровой и периодически давал указания вахтенному матросу, который крутил штурвал то вправо, то влево. В капитанский бинокль корова была видна предельно четко. Бесхитростное животное спокойно что-то жевало, отбиваясь от мух при помощи хвоста, и не обращало внимания на рекогносцировки шаланды. Михелев, напротив, был предельно внимателен, мгновенно реагируя на малейшие действия ориентира.

Идиллия продолжалась часа полтора, пока капитан сквозь сон не почувствовал легкий толчок и характерное трение корпуса о грунт. Вернувшись на мостик, он быстро убедился в справедливости своей догадки – судно прочно сидело на мели. Двигатели работали на предельной мощности, со скоростью вентилятора вращался винт, на берегу мирно паслась корова, но судно с места не трогалось. По мостику носился бледный Михелев и отдавал команды, непонятные даже самому себе. Их молча выполнял невозмутимый рулевой. Но исправить положение без посторонней помощи было уже невозможно. Часа через четыре шаланду снял с мели подошедший буксир. Дебют Михелева закончился беседой в каюте начальника каравана, в ходе которой выяснилось, что корова – животное неразумное и на месте, как буй, не стоит. Самого же Михелева назвали безграмотным деревенским пастухом, не способным проследить даже за одной единственной коровой.

Через пять лет Михелев вновь прославился на том же Николаевском канале. В очередной раз представленный к должности капитана, прибыл он в компании с другими стажерами на уже знакомую нам шаланду. Встреча старых знакомых, естественно, закончилась банкетом. К утру возник спор – смогут ли стажеры самостоятельно провести судно до Очакова. Сначала капитан утверждал, что ничего из этой затеи не выйдет, потом согласился на эксперимент и, в завершение всего, пошел спать. Суть пари, заключенного в капитанской каюте была такова: если стажеры благополучно приводят судно в Очаков, то сразу же отправляются восвояси, с подписанными документами о прохождении месячной стажировки. В противном случае, они возвращаются в Одессу с бумагой, ставящей их профессиональную пригодность под большое сомнение.