Баламутки

В груди у меня екнуло: Сема! Я оторвала взгляд от лекарств и вгляделась в еле различимое отражение на витрине. Вот тебе бабушка и Юрьев день! Сзади меня топталась вся троица, Сема с несчастным видом держался за ухо. А как же «Мак»? Как же бургеры?

– Расскажите, что у вас случилось? – попросила аптекарша, когда мой внук ненадолго затих.

Зять попытался объяснить:

– Мальчик купался в море, а потом стал жаловаться на боль в ухе. Может, конечно, симулирует. Но вообще не похоже.

– Даже не знаю, что посоветовать, – пробормотала аптекарша виновато. – Может, вам сначала посетить врача?

– Не пойду к врачу! – заголосил мальчишка. – Не мучайте меня, изверги! Вы хоть раз открывали конвенцию по правам ребенка, а?

– Сема, прекрати! – рявкнул зять, а потом немного спокойней добавил: – Девушка, дайте нам хоть что-нибудь, хоть какие-то капли.

Аптекарша всплеснула руками:

– Но я не знаю, что у вас.

– Пробка! – выпалила я нарочито хриплым голосом.

– Что простите? – судя по отражению, аптекарша и зять повернулись ко мне.

– У мальчика пробка в ухе! – прохрипела я, не оборачиваясь. – От воды она разбухла и доставляет дискомфорт. Небось, опять ковырял в уша… – я осеклась. – То есть не опять, а это… просто ковырял.

Я сгорбилась, чтобы еще меньше походить на саму себя.

На лице зятя промелькнуло встревоженное выражение:

– Сема, ты ковыряешь в ушах?

– Нет! – пискнул мальчик, прячась за сестру.

– У моего внука уже два раза такое было! – заявила я авторитетно. – От ватных палок и ковыряний.

Зять снова повернулся к аптекарше:

– У вас есть что-нибудь от пробок? Кроме штопора.

– Конечно, есть, – кивнула она и подала ему какую-то маленькую коробочку. – Вот. Закапывайте дважды в день.

– Спасибо! – Никита быстро расплатился и вывел детей из аптеки.

Я наконец расслабилась. Да уж, хороша! Чуть не выдала себя с потрохами.

– Женщина, вы выбрали что-нибудь? – опять пристала аптекарша.

– Ага, – закивала я, подходя к кассе. – Дайте мне, пожалуйста, какой-нибудь успокаивающий сбор, а то нервишки что-то совсем расшатались.

* * *

Выйдя из аптеки, я вспомнила, что по «легенде» вообще-то отправилась за продуктами. Глаза мои сразу забегали, высматривая вывески продуктовых магазинов, однако мысль о предстоящей готовке моментально наполнила душу отчаянием и безысходностью. Да мышкин хобот! Как же бесит эта стрессовая обстановка, что вечно царит на кухне.

А потом меня осенило. Я зашла в первую попавшуюся столовую и втянула носом букет чудесных ароматов. Макарошки, котлеты, картошка тушеная – м-м-м! Вкуснятина! Пожилой кавказец, до моего появления скучавший за кассовым аппаратом, моментально прилип взглядом к моим плечам. Его черные глазища даже на лоб вскарабкались, чтобы лучше меня видеть.

– Здравствуйте, – из вежливости кивнула я.

– Добрый день, красавица! – отозвался кавказец и одарил меня широкой улыбкой с элегантными вкраплениями золотых зубов. – Заходи, не стеснайся!

Я подошла к столу раздачи и заскользила взглядом по железным блюдам с едой.

– Все свежее, вкусное! – заверила меня стоящая позади стола пышечка в белом переднике и смешной прозрачной шапочке для душа на голове.

– Скажите, а у вас есть такая услуга, как борщ на вынос, – уточнила я.

– Чего?

Мне пришлось напрячь воображение, чтобы объяснить.

– Вот бывает, к примеру, кофе на вынос. В «Макдональдсе» можно бургеры взять на улицу. А мне нужно борщ с собой.

– А-а-а! – наконец сообразила раздатчица. – Вам в бидончик налить?

– Ну да, – кивнула я. – Только бидончика у меня нет.

– А как же тогда… – дама в фартуке растерянно развела пухлые руки в стороны.

Пожилой кавказец выбрался из-за кассы и подошел к ней:

– А банка – три литра – подойдет?

– Подойдет, – кивнула я.

– Но у нас нет банок, – урезонила раздатчица.

– У меня есть! От сока, – успокоил он, а потом опять уставился на меня масляными глазищами. – Если ты, красавыца, скажешь мне свое имя, я прямо сейчас за ней метнусь.

Я ненадолго задумалась. Странный какой-то сервис в этой столовой. Ну да ладно!

– Алевтина Сергеевна! – с гордым видом представилась я и протянула мужчине руку для пожатия.

Он секунд на двадцать припал к моему запястью губами. Я даже оцепенела слегка: все же не каждый день меня целуют в столовых темпераментные мужчины.

Наконец седовласый кавказец выпрямился и представился сам:

– Ашот Суренович. Но для тебя, персик мой, просто Ашот.

– Очень приятно. За банкой сходите?

Он кивнул и, красивым жестом сорвав с себя коричневый фартук, удалился куда-то в подсобку. Я присела на стул в уголке зала и стала смотреть в окно. Мне было очень тревожно за внука: как он там? Помогло ли лекарство? А еще я не могла придумать через кого передать билеты. Через курьера? Или попросить Максима? Хотя вряд ли стоит впутывать последнего в эту историю: он не в меру любопытен, да и выдать меня может невзначай.

– Держи, жемчужина моего сердца! – Ашот водрузил передо мной не только банку, но и подходящую к ней пластмассовую крышку, а потом многозначительно подмигнул.

– Спасибо.