Балаустион

– Я должен встретиться с мастером Горгилом и сообразовывать его действия здесь, в городе.

– Ты уже раньше встречался с этим человеком?

– Нет, никогда.

– Как же ты узнаешь его среди множества ахейцев? Поделись тайной.

– Никак. Он сам даст о себе знать, пришлет ко мне своего человека.

– И?

– Его люди произведут разведку, после чего он составит план… устранения. Если возникнут вопросы, в которых потребуется моя помощь, я ее окажу. Но в целом мастер Горгил должен обойтись собственными средствами и людьми. Все было бы намного проще, если бы не была допущена досадная промашка. Один из друзей Пирра, прознавший о нашем плане, сумел сбежать из Афин и предупредить младшего Эврипонтида.

– Да, да, – пробормотал Леотихид, – я кое-что слышал об этом.

«Проклятый афиненок, – догадался Агиад. – Так вот почему он добирался из Афин морем!» Леотихиду уже доложили как о прибытии в город «спутника» Пирра, так и о необычном для зимы способе его путешествия.

– Так что теперь Эврипонтиды будут настороже. Но это им не поможет. Господин Горгил – мастер своего дела, и те, кто должен умереть, умрут.

Медленно кивая, словно соглашаясь, стратег произнес:

– Все это звучит весьма отрадно, – и добавил, как будто это только что пришло ему в голову: – Вот что, господин эфор, устрой-ка мне встречу с этим мастером смерти. Само собой, после того, как он свяжется с тобой, а я не думаю, что он будет откладывать это дело в долгий ящик.

– Что ты, стратег! – В голосе эфора прозвучал неподдельный страх. От волнения он даже плеснул вином на свой белоснежный хитон. – Мы обязаны хранить конфиденциальность! Это было особо оговорено и на нашей встрече с господами из «альянса», и при заключении договоренности с мастером Горгилом. Никто не должен догадаться, что он не тот, за кого себя выдает, никто не должен знать ни его настоящего имени, ни лица. Никто, кроме меня…

– И меня, – с улыбкой закончил Леотихид. – Сделай это, уважаемый эфор, и будем считать, что начало доверительных отношений между нами положено.

– Но…

– Не нужно «но». Мне нужна одна-единственная встреча, и, клянусь бородой Зевса, ты мне ее обеспечишь. После этого можешь «сообразовывать» действия мастера, сколько вздумается – я не собираюсь вмешиваться в эти дела. Но господин убийца должен знать, что все происходящее в Спарте находится под контролем дома Агиадов. Возможно, это его удержит от каких-либо опрометчивых поступков – кто знает, сколько заказов он получил перед приездом в наш славный город? Не мешало бы немного себя обезопасить. Времена нынче смутные и неизвестно, чего ожидать от врагов, у них ведь совершенно никакой совести, не правда ли, господин Архелай?

Наконец-то улыбка царского брата подействовала в полную силу. Эфор перепугался до смерти.

– Что? Ты о чем, стратег? – закудахтал он.

– Не боишься, что однажды ночью и к тебе постучит в дверь такой господин Горгил? – промурлыкал Леотихид.

– Что ты такое говоришь? Избави боги!

– Вот то-то и оно, – усмехнулся элименарх и нащупал пальцами холодный металл кубка. – Подними свою чашу, господин эфор. За полезное сотрудничество и счастливую долгую жизнь! Да будут благосклонны к нам бессмертные.

В шести локтях от столика, над которым звякнули, столкнувшись наполненные вином кубки, по ту сторону деревянной панели, затянутой гобеленом с изображением батальной сцены, прижавшись ухом к стене, стоял невысокий человек. Его большой, резко очерченный, словно срисованный с маски мима рот сейчас казался еще больше от растягивавшей его удовлетворенной улыбки. Жадно прислушиваясь к голосам, звучавшим в смежной комнате, человечек впитывал в себя каждое слово.

Толстые пальцы эфора Анталкида задумчиво барабанили по шлифованному подлокотнику кресла. Верхняя половина туловища эфора была обнажена, являя взгляду наблюдателя увенчанное поперечными складками рыхлое полушарие живота с глубоким отверстием пупка и обвисшую, почти женскую грудь, покрытую редкой белесой шерстью. Ноги толстяка были погружены в серебряный таз, наполненный парящей горячей водой. За спинкой кресла стояла жилистая рабыня и сильными движениями массировала эфору шею и плечи. Укрепленные на стенах бронзовые светильники расточали запах перемешанного с благовониями горящего масла. В углу звонкой капелью тренькали инкрустированные балтийским янтарем водяные часы-клепсидра.

– Занятные истории ты мне рассказываешь, дружище Леарх, – протянул эфор, мотнув благообразной головой. Человек с ртом мима засвидетельствовал свою преданность неглубоким, но продолжительным поклоном.

– Я стараюсь оправдывать твое доверие, господин эфор, – произнес он мягким, бархатным голосом.