Балаустион

– Они специально затеяли бучу, чтобы подменить корзину, – мрачно констатировал Эвполид.

– И сделали это, – горько сказал Леонтиск. – А мы, бараны… Если б не тетка Арита, эта дрянь отправилась бы на кухню, и кто-то из нас, пробуя еду царевича, отправился бы к праотцам… Эй, Арам, сожги эту корзину со всем содержимым. И не вздумай ничего съесть!

– Слушаюсь, господин Леонтиск, – кивнул раб. – Вторую тоже?

– Вторую забери для челяди, – решительно кивнул головой сын стратега.

– Еще чего! – возмутилась тетка Арита. – Там отборная вырезка и белая мука по семь драхм за модий!

– Что выпущено из рук, не может считаться надежным, – отрезал Леонтиск. – Так что придется нам, тетушка, сходить на рынок еще раз. Скажем спасибо господину Горгилу с его штучками.

Тетка Арита покраснела от гнева.

– Полмины! – закричала она с таким горем, как будто у нее умер единственный сын. – Полмины мулу под хвост, прости меня боги! Все этот проклятый бородатый урод! Ну, я его еще найду, сучья масть, он за все заплатит!

– Сомневаюсь, что найдешь, – вежливо произнес Эвполид. – Борода наверняка была накладная. Этот мерзавец – не обычный бузотер…

– …а человек Горгила, – закончил за него Леонтиск. – Признаться, господин убийца действует довольно активно.

– Он уже начинает действовать мне на нервы своей активностью, – проворчал Эвполид.

В этот момент из-за угла вывернул Галиарт. Он шел торопливо, почти бежал, и на его лошадином лице не было и следа обычной плутовской ухмылки.

– В чем дело, Галиарт? – Леонтиска охватили нехорошие предчувствия.

– Дурные новости, – выдохнул товарищ. – Вчера в Персике поймали сопляков, которых я послал пошебуршить в вещичках ахейцев. И среди них оказался Орест, брат царя. Понятия не имею, как он там оказался – я строго-настрого запретил «малькам» брать его с собой.

– Дурная горячая кровь Эврипонтидов, – фыркнула тетка Арита. – Этот салажонок такой же беспокойный, как его старший братец.

– Что, большой скандал? – поинтересовался Леонтиск, косо глянув на языкастую тетку.

– Еще не знаю, – Галиарт поморщился, как будто ему наступили на любимую мозоль. – Но не сомневаюсь, что ахейцы выжмут из этого инцидента все, что можно. Моя вина – нужно было послать кого-нибудь из Второго лоха, так нет же…

– Ты поступил правильно, доверив это нашим, – попытался ободрить друга афинянин. – Другие могли и проболтаться. А эти, хоть и сопляки, и под плетьми будут молчать.

Судя по всему, это замечание мало утешило Галиарта.

– Ладно, – обреченно махнул он рукой. – Пойду доложу командиру. Ох, и взгреет же он меня…

Тоскливо покачав головой, сын наварха Каллиброта ушел в дом. Леонтиск повернулся к остальным.

– Я вижу Арама, он возвращается с новыми корзинами. Поспешим на рынок. Время идет, а повару нужно время, чтобы приготовить обед. Идем!

– Сучья масть! – смачно определила свое отношение тетка Арита.

Наварх Каллиброт нежился в большой круглой купели, наполненной горячей водой. Наварх старался придерживаться старинных спартанских добродетелей, но горячее купание любил безмерно, считая его высшим достижением человеческой цивилизации. В дни перемены погоды, такие, как сегодня, только ласковое тепло могло прогнать сверлящую кости тупую боль.

Боги, какой же тяжелый был сегодня день! Наварх откинул голову назад, чтобы погрузить в воду ноющий затылок. Проклятые ахейцы, похоже, решили в первый же день переговоров взять лакедемонян нахрапом, полагаясь на молчаливую поддержку присутствовавшего на обсуждении римлянина. Выдерживать этот шквал пришлось ему, наварху Каллиброту. Он устоял, но голова к концу дня была как будто набита гвоздями, не хотелось ни о чем думать, особенно о наступлении завтрашнего дня, нового этапа переговоров и словесных баталий. Великий Мужеубийца, если б можно было остаток жизни провести в этой теплой, прекрасной, восхитительной купели!

Каллиброт застонал от наслаждения, набрал в легкие воздуха, оторвал ноги от днища и лег на спину. Из воды показались выпуклая пластина грудной клетки, совершенно неоплывший, плоский живот, заросший жестким волосом пах, мощный детородный орган… В свои пятьдесят два наварх был в полном расцвете мужских сил. Он гордился своей фигурой, выгодно выделявшейся на фоне рыхлых тел многих из высших магистратов Спарты, забросивших военные упражнения. А ведь согласно законам Ликурга, каждый спартанец обязан до самой смерти посещать гимнасий и военные состязания… Эх, времена, загрызи их пес…

В противоположном конце комнаты для купаний с мягким скрипом открылась дверь, в которую просунулась голова молодого невольника.

– К тебе посетитель, господин, – испуганно проговорил раб. Он знал, что хозяин терпеть не может, когда его отвлекают от купанья. – Говорит, срочное дело…

– Кто таков? – раздраженно рявкнул наварх, принимая вертикальное положение. Глубина купели была такая, что когда он стоял, вода доходила ему до середины груди.

– Говорит, его имя Мелеагр, господин. Что ответить? Пусть ждет?