Балаустион

– Странно, очень странно, – развел руками Галиарт. – Вместо того чтобы в полдень быть у храма, где у него было назначено свидание, он сидит в кабаке и угощает каких-то типов! И это в городе, где он почти никого не знает!

– Мне он сказал, что торопится на свидание, аж чешется, – подтвердил Феникс.

– Быть может, повстречал кого-то из знакомых, с делегацией ахейцев прибывших? – предположил Ион.

– Ты что, спятил? – накинулся на него Лих. – Он ведь скрывал настоящее имя и, кроме того…

В этот момент в экседру вошла тетка Арита.

– Тетя? – обернулся Пирр.

– Ребятки, к вам дружок-петушок из Моры, – из всех друзей высокородного племянника тетка любила Антикрата больше всех, почитая его самым, как она говорила, путевым.

– Антикрат?

– Да, это я, командир, – объявил тот, появляясь на пороге. – Приветствую всех. Как я давно вас не видел, кроме вот того здоровенного чудака, разумеется.

Он улыбнулся в сторону Энета. Тот ответил кислым кивком.

– Как ты ушел из Персики? Что-то случилось? – нахмурился Пирр.

– Случилось. А как пришел… сам не пойму, что творится с нашим железным лохагом сегодня – он уже второй раз подряд меня удивляет, отпустил без вопросов. Однако, к делу. У вас… гм, у нас… не пропадали некие афиняне, два балбеса и женолюба?

– Тысяча тысяч демонов! – завопил Феникс, остальные поддержали самым энергичным образом. Все повскакивали с мест и столпились вокруг Антикрата.

– Так, вижу, что пропадали, – отметил тот. – Значит, все правда. Дайте чего-нибудь глотнуть и расскажу. Все по порядку. Глупых вопросов – Феникс! – прошу не задавать. У вас время терпит. У меня – нет, через час я должен вернуться на службу, иначе лохаг из меня сделает чучело для дротиков. Командир?

– Говори.

Хлебнув из протянутого Энетом кубка, Антикрат начал рассказ:

– Около часа назад ко мне в Персику явился – кто бы вы думали? – Исад, сын Фебида, собственной персоной.

– Исад? – открыл рот Феникс, но тут же затих под грозным взглядом Эврипонтида.

– Он самый. Когда-то наш товарищ в агеле, а ныне – один из Трехсот, охраняющих драгоценную задницу нашего царя-Агиада. Сей отчаянный мечник поведал мне по секрету прелюбопытные вещи.

Острое, словно лезвие, лицо Исада было напряжено. Пальцы правой руки стискивали у пояса украшенный серебряной чеканкой шлем, длинный черный султан которого – привилегия и гордость Трехсот – трепетал, на ладонь не доставая пола.

– Пленников с закрытыми лицами, сперва одного, за ним другого, привели в подземелье царского дворца люди элименарха Леотихида, – голос молодого номарга звучал глухо, сам он глядел не на Антикрата, а куда-то вдаль. – Все помещения дворца охраняются номаргами, и вышло совершенно случайно, что сегодня я стоял у этой лестницы… Начальник был в курсе, и пропустил леотихидовских с их добычей. Под вечер в темницу явился сам Леотихид и пробыл там некоторое время. В этот момент появился царь Эвдамид со свитой. Он выглядел усталым и нервным, спросил, не видели ли мы его брата. Мы отвечали, что Леотихид находится в подземелье. Царь велел передать брату, чтобы тот немедленно явился к нему, и ушел в свои покои – переодеться для вечерних церемоний. Декадарх отправил меня вниз передать приказ царя, и…

Исад сглотнул, облизнул темные губы.

– Я услышал конец разговора элименарха с заключенным и с тюремщиками. Эти пленники – Леонтиск, «спутник» Пирра и молодой афинянин из новых людей Эврипонтида, а их похищение – часть какого-то пакостного замысла.

Антикрат не перебивал. Это была самая длинная речь Исада на его памяти, а сына Фебида он знал с шестилетнего возраста, так как воспитывался с ним вместе в агеле. Раньше они были почти приятелями, увлеченные общей для обоих страстью к фехтованию. Но в последние годы, после посвящения в воины, видеться удавалось нечасто, а взаимоотношения стали более прохладными. Быть может, какое-то отношение к этому имело и традиционное соперничество между Священной Морой и отрядом Трехсот, двумя элитными воинскими отрядами Спартанского государства. Почему же сейчас Исад пришел именно к нему?

– То, что я, стоя невидимый на лестнице, услышал из уст Леотихида – это мерзость, настоящая мерзость. Элименарх действует за спиной государя, злоупотребляет своим положением… Царь Эвдамид не может принимать участия в подобном.

– Но ты в этом не уверен, так? – тихо спросил Антикрат. – Не знаешь этого наверняка, и поэтому не пошел напрямую к нему, не сообщил о творящемся злодействе?

– Ты прав, – взгляд Исада опустился к носкам его эндромидов. – Я не сказал ни ему, ни своему командиру. А Леотихида встретил на самом верху лестницы, чтобы он чего-нибудь не заподозрил. Элименарх сразу ушел к царю, а я… Не знаю, ведает ли государь о деяниях Леотихида, но я убежден, что такие вещи не должны происходить в Спарте. Не должны происходить нигде. Поэтому и пришел к тебе. Ты – друг Эврипонтидов, сообщи им, что в полночь пленников переведут в другое место, где они встретят смерть. Если Пирру дорога жизнь друзей, он помешают злодейству.

– Конвоировать пленника будут номарги? – нахмурился Антикрат.

– Нет. «Белые плащи» элименарха.