Балкон

Шеф Полиции (неожиданно властно). Для всех вас это Смерть, и вот почему я уверен в вас. По крайней мере, пока я не буду изображенным. Так как потом я буду только отдыхать. К тому же по внезапной слабости моих мышц я буду знать, что мой образ вырывается из меня и начинает преследовать людей. А потом последует мой видимый конец. А пока что необходимо действовать… (Епископу.) Кто возьмет на себя настоящую ответственность? Вы? (Тот пожимает плечами.) Следуйте логике: если вы – те, кто вы есть: судья, генерал, епископ, – те, кем вы хотели стать и хотели, чтобы все знали, что вы ими стали. Стало быть, вы сделали все для того, чтобы казаться ими и вы показываетесь в таком виде на глазах у всех. Так?

Генерал. Почти.

Шеф Полиции. Хорошо. Вы никогда не совершали деяние ради него самого, но всегда для того, чтобы это деяние, соединившись с другим, создало епископа, судью, генерала.

Епископ. Это так и не так. Каждое деяние заключало в себе повод к новшеству.

Судья. Мы приобретали в нем все более важное звание.

Шеф Полиции. Без сомнения, месье Судья, но это звание, которое стало столь же нечеловеческим, как кристалл, сделало вас непригодными к управлению людьми. Над вами, выше вас, есть Королева. Благодаря ей вы пользуетесь своими правами и полномочиями. Над ней, на что она и ссылается, есть наше знамя, на котором я поместил изображение победоносной Шанталь, нашей святой.

Епископ (агрессивно)

. Над Ее Величеством – которую мы почитаем – и над ее знаменем, есть бог, который говорит моим голосом.

Шеф Полиции (раздраженно). А над Богом? (Тишина.) Есть вы, господа, без которых бога никогда бы и не было. А над Вами есть Я, без которого…

Судья. А народ? Фотографы?

Шеф Полиции (с сарказмом). На колени перед народом, который стоит на коленях перед богом, так что…

(Все смеются.) Вот почему я хочу, чтобы вы служили мне. Вы только что прекрасно говорили? Следовательно, я обязан воздать должное вашему красноречию, простоте вашего стиля, чистоте вашего тембра, силе вашего голоса. Я был всего лишь человеком действия, стесненным в своих словах и идеях, когда они не применялись немедленно, вот почему я спрашиваю себя, отправлять ли вас снова в вашу нишу. Я не буду этого делать. Во всяком случае, не сейчас, так как… вы уже там.

Генерал. Месье!

Шеф Полиции (толкая Генерала, который падает и остается сидеть на полу ошеломленный). Лежи! Лежи, генерал!

Судья. Моя мантия может порваться…

Шеф Полиции (толкая Судью, который падает)

. Лежи! Раз вы мечтаете быть узнаваемым как Судья, значит, вы хотите остаться им, руководствуясь моими идеями? И следуя основному смыслу, который связан с вашим саном. Хорошо. Значит, я всегда должен признавать этот смысл. Да или нет? (Никто не отвечает.) Ну? Да или нет? (Епископ осторожно отходит в сторону.)

Королева (слащаво). Извините, он вышел из себя. Я хорошо знаю, зачем вы приходили ко мне: вы, монсеньор, с вашими быстрыми и решительными средствами – за святостью. Золото моих риз было только предлогом, я в этом уверена. И вовсе не амбиции приводили вас за мои закрытые ставни. Здесь скрывалась любовь к богу. Я это знаю. Вы, месье Прокурор, вы были прекрасны и хорошо справлялись с судебными хлопотами, ведь именно образ поборника справедливости вы хотели бы видеть отраженным тысячу раз в моих зеркалах, а вас, Генерал, неотступно преследовала мечта о военной славе, мужестве и героических деяниях. Ну так вперед, и без излишней щепетильности. (Один за другим трое мужчин облегченно вздыхают).

Шеф Полиции. Это вас утешает, не так ли? В реальности вы не могли бы ни выйти из себя, ни общаться, ни творить с людьми скверные вещи. Я вас понимаю. (Дружески.) Мой персонаж, увы, еще в стадии становления. Короче, как вы, должно быть, знаете, он не входит в перечень борделя.

Королева. В розовый справочник.