Баллада о Звездной Республике

Следующим утром Женька сошла со скоростного экспресса под Оренбургом. До космодрома «Ясный» люди из команды добирались на колесных машинах с автопилотом – линию для магнитной подушки все еще не проложили в степи. Ветер нес горький запах полыни. Трава зашуршала под подошвами ботинок, как только кончилось покрытие платформы. Брат Костя, небрежно выбритый, рослый, сильно с последней встречи, шагнул навстречу и обнял Женку, прижал ее к себе и попытался приподнять.

– Растешь сеструха.

– С тебя беру пример.

– Мама просила за тобой проследить.

– Я так и поняла. Как там твоя Антарктида?

– Не тает, стабилизировали. Я привез тебе перышко пингвина. На вот, возьми на память.

Перышко оказалось коротким, пуховым и невесомым. Женька спрятала его в нагрудный карман. Они еще немного поговорили – про антарктическую станцию, про колонизацию дальних миров и про близнецов – недавно родившихся Женькиных племянников. Барт был простой и надежный парень – он не мучил сестру уговорами, хотя складка между бровей выдавала скрытую тревогу. Так они и дошли до турникета. Наступила пора прощаться. Костя крепко обнял и Женьку и поцеловал ее в щеку, уколов ее щетиной.

– Давай, не грусти и обязательно напиши… как только получится. Семь фунтов под килем тебе и все такое.

Члены команды «Алконоста» длинной цепочкой шагали к кораблю. Костя махал сестре рукой, пока та не перестала оборачиваться. Миновав пологую рампу, Женька прошагала по рампе и очутилась в обширном стыковочном отсеке «Алконоста», среди толпы людей и стаи тележек, которые бойко таскали ящики с деталями генератора солитонной волны. Грузили самое важное, точное и ценное. Простые конструкции – балки и швеллеры, предстояло сделать на месте.

Мимо прошел Артур Яровой – пилот челнока и младший лейтенант, сверкнул синими глазами из-под темной челки и коротко кивнул Женьке.

– С возвращением на борт, мичман Нечаева.

– Женечка, иди сюда. Пора отыскать наши капсулы, – раздался слева хрипловатый голос.

Кирилл Сергеевич Корниенко, уже немолодой судовой врач, деликатно направил помощницу в соседний длинный отсек, вдоль стен которого располагались защитные капсулы – перегрузка при старте порой достигала 7g.

-- Внимание! Старт через полчаса! Старшие офицеры – на мостик. Остальным занять штатные места. Обратный отсчет будет в выведен на персональный планшет каждого! – надрывался голос по громкой связи.

– Мы что – прыгнем на Росс прямо отсюда? Раз – и готово? – нарочито наивно поинтересовался Корниенко, который так шутил.

– Никак нет, товарищ капитан-лейтенант. Сначала полетим до стартового комплекса за орбитой Плутона.

Женька проверила номер капсулы, забрала из нее противоперегрузочный костюм, натянула его поверх легкого комбинезона, устроилась в кресле и пристегнулась. Дверца после этого закрылась автоматически, кресло приняло штатное положение – угол между спиной и бедром – сто градусов.

* * *

Первые минуты взлета всегда тяжелы. Женьку вдавило в кресло, зрение помутилось, руки налились свинцом, противоперегрузочный костюм сдавил ноги и живот, помогая крови струиться по венам. Потом все кончилось и наступила невесомость, пришла тошнотная легкость и пустота. Потом где-то в недрах корабля включилась грави-центрифуга, создавая за счет вращения обитаемых отсеков иллюзию силы тяжести. Капсула раскрылась, Женька выбралась наружу, заново привыкая к искусственному верху и такому же искусственному низу. За счет изогнутой конфигурации коридоров они казались почти нормальными: «пол» ближе к периметру корабля, «потолок» – ближе к центру. В самом сердце «Алконоста», близ оси вращения, находились неподвижные отсеки – там царила первородная невесомость.

– Ладно, пора на работу, – пробормотала Женька, с трудом проглотив застрявший в горле комок. Она стащила противоперегрузочный костюм, осталась в форменном комбинезоне медицинской службы и побрела в сторону госпиталя, осторожная ставя ноги. Неловкость, впрочем, быстро прошла.

– Давай, мичман, приступай к делу, – приказал Виктор Сергеевич, едва увидев помощницу на пороге. – У нас тут острый случай дистонии, вколи девушке стимулятор.

Незнакомка, которой требовалась помощь, выглядела потрясающе – больше темные, как на картинах Врубеля, глаза, иссиня-черные полосы, очень белая кожа. Брюнетка лежала на кушетке устремив чарующий взгляд в потолок – прямо на скучную вентиляционную решетку.

– Не больно? – спросила Женька, выбросив пустой шприц в утилизатор.

– Нет, – коротко ответила красавица, плавным движением поднялась, одернула курточку исследователя над осиной талией и, покачивая бедрами, ушла в коридор.

– Ей бы лучше в драматическом театре играть, – заметил доктор Корниенко, то ли в похвалу, то ли с легкой насмешкой.

– Товарищ капитан-лейтенант, еще приказания будут?

– Вольно, Женечка, оставь официоз. Экстренных больше нет. Иди пока отдохни, твоя смена начнется в шесть вечера по корабельному времени.

– Спасибо, Кирилл Сергеевич.