Читаем Баллады полностью

Раз в крещенский вечерок[6] Девушки гадали:За ворота башмачок, Сняв с ноги, бросали;Снег пололи; под окном Слушали; кормилиСчетным курицу зерном;Ярый воск топили;В чашу с чистою водой Клали перстень золотой, Серьги изумрудны;Расстилали белый плат И над чашей пели в лад Песенки подблюдны.Тускло светится лунаВ сумраке тумана — Молчалива и грустна Милая Светлана.«Что, подруженька, с тобой?Вымолви словечко;Слушай песни круговой; Вынь себе колечко.Пой, красавица: «Кузнец, Скуй мне злат и нов венец, Скуй кольцо златое;Мне венчаться тем венцом, Обручаться тем кольцом При святом налое[7]».«Как могу, подружки, петь? Милый друг далёко;Мне судьбина умеретьВ грусти одинокой.Год промчался — вести нет; Он ко мне не пишет;Ах! а им лишь красен свет, Им лишь сердце дышит… Иль не вспомнишь обо мне? Где, в какой ты стороне?Где твоя обитель?Я молюсь и слезы лью!Утоли печаль мою.Ангел-утешитель».Вот в светлице стол накрыт Белой пеленою;И на том столе стоит Зеркало с свечою;Два прибора на столе.«Загадай, Светлана;В чистом зеркала стеклеВ полночь без обмана
Ты узнаешь жребий свой: Стукнет в двери милый твойЛегкою рукою;Упадет с дверей запор; Сядет он за свой приборУжинать с тобою».Вот красавица одна;К зеркалу садится;С тайной робостью онаВ зеркало глядится;Тёмно в зеркале; кругомМертвое молчанье;Свечка трепетным огнемЧуть лиет сиянье… Робость в ней волнует грудь, Страшно ей назад взглянуть,Страх туманит очи… С треском пыхнул огонек, Крикнул жалобно сверчок,Вестник полуночи.Подпершися локотком, Чуть Светлана дышит…Вот… легохонько замкомКто-то стукнул, слышит;Робко в зеркало глядит:За ее плечамиКто-то, чудилось, блеститЯркими глазами…Занялся от страха дух… Вдруг в ее влетает слухТихий, легкий шепот: «Я с тобой, моя краса; Укротились небеса;Твой услышан ропот!»Оглянулась… милый к ней Простирает руки.«Радость, свет моих очей, Нет для нас разлуки.Едем! Поп уж в церкви ждетС дьяконом, дьячками;Хор венчальну песнь поет;Храм блестит свечами». Был в ответ умильный взор; Идут на широкий двор,В ворота тесовы;У ворот их санки ждут;С нетерпенья кони рвутПовода шелковы.Сели… кони с места враз;Пышут дым ноздрями;От копыт их поднялась
Вьюга над санями.Скачут… пусто всё вокруг;Степь в очах Светланы;На луне туманный круг;Чуть блестят поляны.Сердце вещее дрожит;Робко дева говорит:«Что ты смолкнул, милый?» Ни полслова ей в ответ: Он глядит на лунный свет, Бледен и унылый.Кони мчатся по буграм;Топчут снег глубокий…Вот в сторонке божий храмВиден одинокий;Двери вихорь отворил;Тьма людей во храме;Яркий свет паникадил[8]Тускнет в фимиаме;На средине черный гроб;И гласит протяжно поп:«Буди взят могилой!» Пуще девица дрожит;Кони мимо; друг молчит, Бледен и унылый.Вдруг метелица кругом;Снег валит клоками;Черный вран[9], свистя крылом, Вьется над санями;Ворон каркает: печаль!Кони торопливыЧутко смотрят в темну даль,Подымая гривы;Брезжит в поле огонек;Виден мирный уголок,Хижинка под снегом.Кони борзые быстрей, Снег взрывая, прямо к нейМчатся дружным бегом.Вот примчалися… и вмигИз очей пропали: Кони, сани и женихБудто не бывали.Одинокая, впотьмах,Брошена от друга, В страшных девица местах;Вкруг метель и вьюга. Возвратиться — следу нет… Виден ей в избушке свет;Вот перекрестилась;
В дверь с молитвою стучит…Дверь шатнулася… скрыпит…Тихо растворилась.Что ж?.. В избушке гроб; накрыт Белою запоной[10];Спасов лик в ногах стоит;Свечка пред иконой… Ах! Светлана, что с тобой?В чью зашла обитель?Страшен хижины пустой Безответный житель.Входит с трепетом, в слезах;Пред иконой пала в прах,Спасу помолилась;И, с крестом своим в руке, Под святыми в уголкеРобко притаилась.Всё утихло… вьюги нет…Слабо свечка тлится, То прольет дрожащий свет, То опять затмится…Всё в глубоком, мертвом сне, Страшное молчанье…Чу, Светлана!., в тишинеЛегкое журчанье…Вот глядит: к ней в уголок Белоснежный голубокСветлыми глазами, Тихо вея, прилетел, К ней на перси тихо сел,Обнял их крылами.Смолкло всё опять кругом…Вот Светлане мнится, Что под белым полотномМертвый шевелится…Сорвался покров; мертвец(Лик мрачнее ночи) Виден весь — на лбу венец,Затворёны очи.Вдруг… в устах сомкнутых стон;Силится раздвинуть онРуки охладелы…Что же девица?.. Дрожит…Гибель близко… но не спит Голубочек белый.Встрепенулся, развернулЛегкие он крилы;К мертвецу на грудь вспорхнул…Всей лишенный силы, Простонав, заскрежеталСтрашно он зубами
И на деву засверкалГрозными очами…Снова бледность на устах; В закатившихся глазахСмерть изобразилась…Глядь, Светлана… о творец! Милый друг ее — мертвец!Ах!.. и пробудилась.Где ж?.. У зеркала однаПосреди светлицы;В тонкий занавес окнаСветит луч денницы;Шумный бьет крылом петух, День встречая пеньем;Всё блестит… Светланин дух Смутен сновиденьем.«Ах! ужасный, грозный сон!Не добро вещает он —Горькую судьбину;Тайный мрак грядущих дней, Что сулишь душе моей, Радость иль кручину?»Села (тяжко ноет грудь)Под окном Светлана;Из окна широкий путьВиден сквозь тумана;Снег на солнышке блестит, Пар алеет тонкий…Чу!.. в дали пустой гремит Колокольчик звонкий;На дороге снежный прах;Мчат, как будто на крылах, Санки кони рьяны;Ближе; вот уж у ворот;Статный гость к крыльцу идет… Кто?.. Жених Светланы.Что же твой, Светлана, сон, Прорицатель муки?Друг с тобой; всё тот же онВ опыте разлуки;Та ж любовь в его очах, Те ж приятны взоры;Те ж на сладостных устахМилы разговоры.Отворяйся ж, божий храм;Вы летите к небесам,Верные обеты;Соберитесь, стар и млад;Сдвинув звонки чаши, в лад Пойте: многи леты!
Перейти на страницу:

Похожие книги

Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В четвертом томе собраны тексты, в той или иной степени ориентированные на традиции и канон: тематический (как в цикле «Командировка» или поэмах), жанровый (как в романе «Дядя Володя» или книгах «Элегии» или «Сонеты на рубашках») и стилевой (в книгах «Розовый автокран» или «Слоеный пирог»). Вошедшие в этот том книги и циклы разных лет предполагают чтение, отталкивающееся от правил, особенно ярко переосмысление традиции видно в детских стихах и переводах. Обращение к классике (не важно, русской, европейской или восточной, как в «Стихах для перстня») и игра с ней позволяют подчеркнуть новизну поэтического слова, показать мир на сломе традиционной эстетики.

Генрих Вениаминович Сапгир , С. Ю. Артёмова

Поэзия / Русская классическая проза