Бальтазар

Сэр Барроу резко изменился в лице, но уточнять не стал. Он отпустил горничную, а сам поднялся в спальню. Только сон не шел. Бальтазар пытался понять, что могло значить «использовали мужчины». Значит ли это, что ставшая в какой-то момент ему дорогой Холанда Хартли не чиста. Значит ли это, что она точно не может являться той единственной, которая предначертана ему судьбой. Тогда лучше совсем не допускать даже зачатки привязанности к ней в своем сердце. Он и так уже много раз обжигался и страдал.

Сэр Барроу перестал отвечать согласием на приглашения леди Боулз, что она списывала на инцидент между ее братом и их бывшей горничной. Он перестал сопровождать последнюю в походах на рынок по средам, а также не приходил на кладбище по пятницам. Поначалу его что-то томило, порой грусть не позволяла наслаждаться едой и напитками, но через несколько недель душевная боль утихла, и Бальтазар окунулся в рабочий режим с головой.

* * *

Однажды потомственный владелец Барроу-хаус решил исследовать старые вещи и записи покойного отца. Он поднялся на чердак и собственным ключом открыл один из запертых комодов, который облюбовали пауки. Внутри все было в пыли: и книги, и карты, и блокноты отца. Как же много времени прошло, а когда-то сэр Барроу старший не позволял сыну и смотреть в их сторону, настолько они были ему дороги.

Вот карты и записи с его экспедиций, вот грамоты и благодарности от руководителей Ост-Индской Компании. А это что? Бальтазару попалась на глаза ветхая книжка в обугленной обложке, некоторые страницы её также были выжжены или вырваны. Сын сразу узнал почерк отца – резкий, размашистый, с крупными буквами и завитками. Мама всегда говорила в детстве, что по почерку человека можно понять, уверен ли он в себе или нет. Отец был наиболее ярким представителем первого случая.

«Я сразу дал понять Фейрчайлду, что не потерплю панибратства с его стороны, – писал сэр Барроу на одной из страниц. – Даже наш общий досуг на берегах Сомали не позволяет ему обращаться ко мне по имени в присутствии подчиненных, потому что он ниже меня по званию и статусу. Пусть зарубит себе на носу, мерзкий проныра».

– Узнаю отца, – хмыкнул Бальтазар.

«Зачем только я повелся на его уговоры! Если бы не ром, то я бы не опустился до того, чтобы воспользоваться услугами этих грязных шлюх. Ни одна из них не достойна того, чтобы прикасаться ко мне».

– Интересно, мама знала, как ты проводил время в своих экспедициях? – со злостью разрядил воздух Бальтазар. – Но ты позволял себе упрекать её в изменах! Хотя сейчас я сомневаюсь, что адюльтер с капитаном Харрингтоном вообще имел место. По крайней мере, во время Вашего брака.

«Ничтожная рабыня, думает я так глуп, чтобы поверить её словам, – следовало в продолжении дневника, – выучила пару английских слов и умоляет отвезти её на Родину. Наверное, родилась в результате пьяной близости черной рабыни с английским офицером, и решила воспользоваться тем, что ее кожа чуть светлей остальных мулаток».

– За помощью к тебе было действительно бессмысленно обращаться! Это знала даже тётя Маргарет.

Если бы в этот момент кто-нибудь из слуг услышал, как хозяин сам с собой разговаривает в темном помещении чердака, то, скорей всего, сочли бы его сумасшедшим. К счастью, никто из прислуги не помешал сэру Барроу комментировать личные записи отца.

«Слава Богу, сын ничего не понял. Хотя ему никто бы и не поверил. Однако, даже лживые слухи могут породить проблемы для меня как в Совете графства, так и в Компании. Вот тварь! Осмелилась пробраться на корабль. Надеюсь, африканцы её потом изрядно высекли за непослушание».

Бальтазар ничего не понял из прочитанного. Он лишь однажды путешествовал вместе с отцом, когда они везли груз в Британскую колонию, и ни разу не видел отца рядом с чернокожей. Как, интересно, одной из них удалось пробраться на корабль?

В момент этих размышлений перед глазами Барроу-младшего возникла картинка из его беседы с Эстеллой, когда он гостил у матери. «А вдруг это действительно был англичанин, и вы не помогли ему?» – спрашивала сестра во время его рассказов о своем детстве. «Тогда зачем называть себя в женском роде? И вообще, почему было просто не поговорить со мной вместо того, чтобы бежать?» «Все-таки жаль, что вы не узнали его историю», – произнесла тогда Эстелла и, кажется, дернула стенной шнурок.

– Почему я это вспомнил? – сам себя спрашивал Бальтазар. – Я же запретил себе вспоминать неприятное время, связанное с Харрингтонами.

Тем не менее, его заинтересовала одна из последних записей отца. А если действительно тот смуглый воришка являлся одной из африканских наложниц, услугами которой бесстыдно пользовался его отец? Тогда он, возможно, явился невольным виновником её последующего наказания. А вдруг её убили из-за него? Но сэр Барроу- младший постарался выбросить эту мысль из головы и тут же покинул чердак.

Глава X