Бамбуковая крепость

Грубо сколоченный длинный стол совершенно не вяжется с остальной обстановкой главной комнаты. После того как в апреле 1979 года во втором апе была создана сельскохозяйственная артель и Зиепа избрали ее председателем, эта комната вдобавок к ее традиционным функциям приобрела и новую — места проведения собраний правления артели. Тогда и понадобился срочно этот длинный стол. Чувствуется, что остальная мебель справлялась годами и составляет достояние семьи. Самая дорогая и добротная вещь, как и положено, украшает переднюю стену главной комнаты. Это резной шкаф из хорошего дерева, потемневший от времени. На нем стоит старая бронзовая курильница в окружении двух бронзовых подсвечников-аистов с цветами лотоса в клювах. Шкаф, курильница, аисты и небольшая полка на стене над ними — все это и есть непременный для каждого вьетнамского дома алтарь предков. По праздникам и в дни поминовения родителей в курильнице зажигаются благовонные палочки, а на полку ставятся жертвоприношения: тарелка с фруктами, пиала с вареным рисом, бананы.

Что это — дань религии? Я спросил Зиепа — он рассмеялся. Он не верит ни в Будду, ни в Христа, но почитает своих родителей и прародителей. А их почитали всегда именно таким образом.

Остальная мебель скромна, но так же стара и добротна. Четверть Площади комнаты занимает отполированный временем топчан — нечто среднее между столом; и кроватью — тоже из хорошего дерева. Раньше на таких топчанах и спали, и обедали. Сейчас новые веяние жизненного уклада оставили за ним только роль места отдыха. У стен расставлены деревянный жесткий диванчик, каменный круглый столик, шкаф для одежды, посудный шкаф, на стене — старые, французского производства часы в деревянном корпусе. В доме нет ни пола, ни потолка, ни застекленных окон. Ни в том, ни в другом, ни в третьем нет особой необходимости. Все здание хорошо продувается от «парадного» входа до выхода к кухне.

Посасывая из тонких трубочек сладковатое молоко кокосовых орехов, руководители общины и артели развернули и прикололи к стене план земельных угодий и селений Мийена, пестрящий разными цветами: черные точки — жилая застройка, голубые линии — каналы и река, красные сплошные и пунктирные линии — дороги; контрастные пятна желтого, фиолетового и зеленого цветов, похожие на мозаику, означают одноурожайные и двухурожайные поля артели, наделы единоличников. В первом апе преобладает зеленый цвет некооперированвых хозяйств, во втором его гораздо меньше. Фиолетовый — разрозненные вкрапления: сбор второго урожая в течение сухого сезона — дело новое.

Пока начальство готовилось к «докладу», я разговорился с Зиепом, попытался вызвать его на воспоминания, выходящие за рамки отчета о производственных достижениях артели. Загорелое лицо и потрескавшиеся ладони на тонких, обтянутых кожей жилистых руках служили визитной карточкой крестьянина-труженика.

Дом построил отец Зиепа, ныне покойный и занявший место на алтаре предков. Это было в 1942 году, когда Зиеп был мальчишкой. Долго пришлось копить деньги, чтобы на месте хижины из латаниевых листьев поставить настоящий деревянный дом, пусть даже и с соломенной крышей. Хотя где-то далеко шла большая война, а в Сайгоне, Митхо, Танане и даже маленьком Бенлыке хозяйничали японские гарнизоны, урожаи в те годы выдались на редкость хорошими, платили за работу обильно, и безземельный арендатор дождался счастливого дня. Отсчитав пачку индокитайских пиастров, торговец-китаец, спустившийся на большой джонке из лесистых верховий Восточного Вамко, указал на штабеля бревен, брусьев и досок.

Августовская революция 1945 года застала Зиепа, когда ему было уже 15 лет. Бурные события охватили города, уездные центры, но еще не коснулись тогда общины Мийен. Три тысячи душ, 500 дворов, жили, как и прежде. 50 семей имели землю, остальные арендовали ее и работали, как на своей. Только большую часть урожая отдавали хозяевам. Новый дом семьи Зиепа стоял на земле одного из 15 крупных землевладельцев, которые жили в городе и только наведывались в Мийен.

Война Сопротивления против вернувшихся в страну французских колонизаторов разгорелась во всем Вьетнаме. Не миновала она и общину Мийен. Несколько раз деревня переходила из рук в руки. В 1948 году народная власть распределила землю между теми, кто ее обрабатывал. Получила свой надел и семья Зиепа. Они стали землевладельцами. К концу войны в 1954 году около 300 семей Мийена имело землю. Пришедший к власти на Юге Вьетнама марионеточный режим пытался вернуть ее старым хозяевам. Но это ему удалось только частично. И все же то, что не смогли сделать чиновники и солдаты с винтовками, сделали неумолимые законы капитализма. Землю покупали, продавали, и снова у кого-то ее становилось много, а кто-то опять залезал в кабалу, арендовал чужое поле.

Во время американской агрессии Мийен относилась к так называемой «спорной зоне». Порой легальная революционная власть устанавливалась там на продолжительное время.