Банда поджигателей, или Бандиты из Оржера

Грязные лапы негодяев вцепились в мундир сержанта, кто-то повис на его плечах и начал заламывать руки. Не теряя мужества, Вассёр отбивался изо всех сил, но вдруг пошатнулся и вот-вот должен был упасть. В эту минуту раздался невнятный шум и высокая темная фигура метнулась через всю поляну туда, где, окружений негодяями, погибал командир гвардейцев. Рука, сжимавшая горло сержанта, была отсечена одним ударом как сухая ветка, и разбойник с воем бросился на землю, размахивая окровавленным обрубком. Другой бандит рухнул с головой, рассеченной надвое до самых ушей. Третьему незнакомец полоснул саблей по горлу и почти снес голову, оставшуюся висеть на лоскутьях кожи. Не прошло и нескольких мгновений, а на земле уже валялись три бандита.

— Назад, подонки! Назад! — прогремел мощный голос, звук которого заставил отступить самых бешеных головорезов. Неизвестный, до сих пор яростно крушивший противника, остановился на мгновение, и его удалось разглядеть. Это был высокий молодой человек с развевающимися волосами и печальным лицом. Он сидел верхом на сером взмыленном коне, раздувавшим ноздри и поводившим боками от неистовой скачки. Юноша вращал саблей так, что казалось, будто его окружало сияние. Скакун, роняя с морды клочья пены и грызя удила, снова сорвался с места, взвился на дыбы и принялся брыкаться и кусаться, в то время как всадник, олицетворявший собой гибель, беспощадно рубил бандитов направо и налево, внося смятение в их ряды, и сумел освободить сержанта.

Как человек, столкнувшийся со смертью лицом к лицу, никогда не бледневший при виде опасности, Вассёр вздохнул полной грудью и произнес, узнав своего спасителя:

— Я знаю только одного человека, который может так управляться с саблей! Это мой бывший враг из Тресонвильского леса. — И, воздавая должное за оказанную услугу, добавил: — Гражданин, благодарю от всего сердца!

Сержант, почувствовав свободу, тут же подобрал чью-то саблю и примерился к рукояти, испытывая глубокое удовлетворение от того, что снова держит в руках оружие.

Описание этих событий заняло довольно много времени, хотя на самом деле они произошли в мгновение ока. Жан де Монвиль, узнанный сержантом, снова закричал во всю мощь своих легких:

— Назад, негодяи! Гусары, ко мне!

Молодой человек мчался быстрее, чем его товарищи, и, оказавшись впереди, бесстрашно бросился в самую гущу поджигателей. Гусары с саблями наголо лавиной обрушились на разбойников. Пронзительный звук трубы перекрыл на мгновение шум сражения. Гусары неистово рубили противника, было видно, что они умельцы в этом страшном деле, и устроили настоящую бойню. Струсившие поджигатели удирали куда глаза глядят, бросая и мертвых и раненых. Отовсюду доносился клич к отступлению:

— Дёру, ребята! Уноси ноги!

Большая часть бандитов пустилась по заброшенной дороге к Фромонвийе, но из темноты раздался короткий приказ:

— Остановитесь! — И разбойники увидели блестевшие сквозь листву сабли.

Голос снова скомандовал:

— Заряжай!

Это был капитан Бувар, во главе своих гусар напавший на пытавшихся улизнуть бандитов, которые, побросав оружие, кинулись на землю с мольбой о пощаде.

— Смерть негодяям! — прорычали гусары, вспоминая погибших и раненых товарищей и требуя возмездия. Раздался грохот выстрелов, лязганье сабель, предсмертные стоны и проклятия. Толстяк Нормандец, видя, что ему уже не вырваться, решил дорого продать свою шкуру, бросился к капитану Бувару и навел на него пистолет. Капитан, видя, что не успеет увернуться, поднял лошадь на дыбы. Несчастное животное, получив пулю, предназначавшуюся всаднику, пошатнулось и стало оседать на землю, но капитан железной рукой натянул поводья и не дал ему упасть.

Бувар оказался вплотную прижат к противнику и не мог ударить его саблей. Тогда он схватил пистолет и со всего размаха обрушил медную рукоять на голову Нормандца. Разбойник взмахнул руками и повалился с глухим стоном. В ту же секунду рухнула лошадь, но капитан был уже вне опасности. Он увидел Жана де Монвиля, сидящего на великолепном першероне, которого тот усмирил опытной рукой. Вокруг валялись трупы, покрытые ужасными ранами, которые могли оставить только сабли гусар, по праву считавшихся непревзойденными мастерами ратного дела. Раненых было немного — почти все разбойники, вступившие в поединок с гусарами, остались на поле сражения.

Жан де Монвиль крепко обнял друга. Капитан взволнованно промолвил:

— Спасены! Жан, если бы не вы…

— Капитан, не стоит говорить об этом, — ответил молодой человек, на лице которого отражалось терзавшее его беспокойство.

Сержант Вассёр позволил себе прервать беседу друзей и торжественно обратился к Жану де Монвилю:

— Нет, гражданин! Я не могу молчать о том, что видел! Позвольте простому солдату с открытой душой и чистым сердцем еще раз выразить вам благодарность. Я обязан вам жизнью и с сегодняшнего дня становлюсь вашим преданным слугой.

Жан де Монвиль, растроганный простыми и благородными словами командира гвардейцев, крепко сжал его руку и ответил: