Банда поджигателей, или Бандиты из Оржера

В ожидании медицинского заключения трупы кучера и кондуктора были извлечены из дилижанса и уложены на кровати. Служители правосудия стали искать свидетелей преступления, но нашли лишь капитана Бувара, не считая, разумеется, графини де Ружмон, ее дочери и племянницы, разместившихся в доме мирового судьи, где им был оказан теплый и сердечный прием. Трое других очевидцев, чьи показания были так необходимы, исчезли — Матиас Лесерф умчался верхом, а щеголь и человек в каррике буквально растворились в воздухе.

Двух последних искали по всему городу, но совершенно безуспешно. Поначалу среди всеобщего волнения их исчезновение прошло незамеченным, так как жители Базош-ле-Гальранда беспокоились в первую очередь о собственной безопасности и переживали приступ панического страха. По прошествии некоторого времени стало казаться, что свидетели происшествия бежали, и, как мы сейчас увидим, так оно и было.

Щеголь, спрыгнув с подножки дилижанса, не стал заходить на постоялый двор, а быстро зашагал по дороге, разделявшей Базош на две части и сворачивавшей налево, к деревушке Донвиль. Не замедляя хода, что свидетельствовало о прекрасном знании местности, молодой человек сразу же направился к дому, окруженному добротным забором, и три раза стукнул в низкие ворота, каждый раз выдерживая паузу. Подождав немного, он снова трижды постучал тростью.

— Кто там, и чего вам надобно? — раздался мужской голос.

— Скачу кроликом да щиплю травку, — внятно ответил щеголь. От его картавости не осталось и следа.

— Сейчас открою.

— Можете не впускать. Мне нужна лошадь.

— У меня есть кобылка, только к ней нет седла.

— Постели ей на спину коврик или свернутый вчетверо мешок и привяжи ремнем. Я тороплюсь, поворачивайся! Завтра заберешь свою клячу у Пиголе.

Крестьянин бросился исполнять приказание. Щеголь тем временем стоял у забора. Внезапно до него донеслись шаги припозднившегося прохожего. Отойдя в тень, щеголь поудобнее перехватил увесистую трость, которую вполне можно было назвать дубинкой, и стал поджидать неизвестного. Шаги приближались.

— Кто идет? — вполголоса спросил франт.

— Скачу кроликом да щиплю травку, — ответил прохожий. Это был человек в каррике.

— Толстяк Нормандец?

— Я!

— Что в городе?

— Носятся словно ошпаренные.

— Так я и думал. Олухи!

Ворота отворились, и в темноте послышался стук копыт — хозяин вывел обещанную лошадь. Одним прыжком щеголь вскочил на нее и сказал крестьянину:

— Будь осторожен! Держи глаза открытыми, а в случае чего зарывайся поглубже… «дождь идет» (стало опасно)! А ты, Толстяк Нормандец, следуй за мной.

Спустя полчаса всадник и его пеший попутчик уже прибыли в Гедревиль, куда вела такая скверная дорога, что можно было только диву даваться, как им удалось так быстро добраться до места.

Остановившись у дома Пиголе, щеголь, не желая пачкаться в грязи, которая затопила все вокруг владения живодера, и не слезая с коня, громко постучал в ворота тростью. Ответа не последовало. Он постучал еще раз. Тишина.

— Мерзавцы, наверняка празднуют, — вполголоса произнес всадник. — Что ж, посмотрим, какова у них охрана. Толстяк Нормандец, присмотри за лошадью.

С этими словами щеголь подъехал вплотную к изгороди, осторожно встал на спину коня, схватился за край стены и, подтянувшись на руках словно опытный гимнаст, перемахнул на другую сторону и спрыгнул. Огромный двор, пропахший падалью, был пуст.

— Ни одной собаки! — выругался щеголь.

Утопая в жирной грязи, что отнюдь не улучшило его настроения, молодой человек подошел к двери, ведущей в погреб, и увидел, что она закрыта только на щеколду. Пинком распахнув эту дверь, он спустился в подвал и остановился перед следующей.

Ни одного караульного, ни единого часового, никто не спросил пароля! Тяжелую дубовую дверь с многочисленными засовами и запорами можно было открыть, толкнув плечом. Щеголь вошел в подземелье и остановился на пороге.

Вакханалия[32] была в самом разгаре — никто не заметил, никто не услышал, как он вошел, никто даже не заподозрил его присутствия! Двадцати вооруженных людей вполне хватило бы, чтобы захватить разбойничье гнездо и перестрелять укрывшихся здесь негодяев.

В приступе холодного бешенства щеголь вытащил пистолеты, зарядил их, выстрелил наугад и крикнул:

— Здравствуйте, разбойнички!

Со всех сторон раздался испуганный вопль:

— Главарь!.. Это Главарь!

— Да, Главарь, который заливает вино в ваши глотки, набивает ваше брюхо жратвой, осыпает вас деньгами, требуя взамен лишь беспрекословного повиновения. А вы, значит, вот как исполняете мои приказы! Не знаю, почему я еще не перерезал лейтенантов, словно свиней!

Бандиты были так изумлены и напуганы, что не знали, куда деваться, и только ежились от резких слов командира.

— Где Батист?

— Здесь, Главарь, — заплетающимся языком ответил Хирург. Вино текло у него по подбородку, он с трудом держался на ногах.

— Я знаю, что есть убитые и раненые. Кто это?

— Кажется… ик… Митуфлен… и Сен-Пер, которые… кажется… уже откинули копыта… и Марабу… а Марабу… он ранен, вот.

— Ты перевязал его?

— Еще нет… но уже вот…

— Еще не перевязал!.. Тысяча чертей, да я убью тебя!