Банда

– Он меня уже убил… Теперь моя очередь! Вставай, дерьмо! Вставай, кому говорю! – Андрей лежал на спине, не в силах подняться. Махнач и Феклисов помогли ему встать на ноги, усадили на скамейку отошли в сторону, опасаясь, как бы гнев Заварзина не обрушился и на них. – Слушай ты, подонок! – Заварзин навис над сидящим Андреем. – С тобой как договаривались? Ну?

Отвечай!

– Пужануть мужика договаривались… – Андрей сплюнул кровавую кашицу. – Что и сделали.

– Ты его убил, мудак!

– Как убил? – Андрей с ужасом посмотрел на Заварзина. – Он что… С перепугу,., того?

– Ты всадил в него картечь!

– Не может быть… Я холостыми…

– Ты всадил в него кабанью картечь, дерьма мешок! Вся милиция города на ногах!

– Ребята… Я сам заряжал. Даже прокладки сделал помягче, чтобы нечаянно его не повредить… А картечи у меня и не было никогда…

Заварзин снова размахнулся, но на удар у него уже не хватило ни злости, ни сил. Пошатываясь, он обошел вокруг стола, сел. Некоторое время молчал, уставившись в пространство, потом как бы очнулся, налил стакан водки, выпил и опять замер. Все стояли рядом, не решаясь присесть. Только Подгайцев опустился на лавку рядом с Заварзиным, легонько похлопал его по спине. Ничего, дескать, Саша, что-нибудь придумаем.

– Что делать будем? – Заварзин поднял голову, как-то затуманенно оглянулся, посмотрел на каждого, задержался взглядом на Андрее. – Вы хотя бы представляете, в какую историю влипли? Мы все замочены. Этот идиот стрелял, Вовчик вел мотоцикл, вы дожидались в грузовике, а я… Выходит, что я организатор, – он горько усмехнулся. – А неплохо все начиналось. – Заварзин окинул взглядом гараж. – Мы замочены, ребята. Идет следствие, создана оперативная группа, эксперты шастают по переулку, вынюхивают каждую травинку… И они вынюхают то, что им нужно, можете не сомневаться.

– Он умер? – негромко спросил Андрей.

– Умер? – Заварзин зло расхохотался. – Вогнать в человека два заряда рубленого свинца, ты хоть представляешь, что это такое? У него разворочена грудь, сердце перемешано с печенкой, из ребер сделано крошево!, И после этого спрашиваешь, не умер ли он?

– Я стрелял холостыми, – повторил Андрей. – Картечи там не было. Я сам сделал прокладки, сам вкладывал патроны в стволы…

– Ты все перепутал, мальчик… Сижу у себя дома, вдруг звонят… Так и так, убийство в центре города…

Двое на мотоцикле, обрез и так далее. Неужели, думаю, мои ребята уделались… Точно.

Андрей поднялся и пошел к крану. Плеснул в лицо холодной водой, прополоскал рот, наклонившись, подставил голову под струю. Тяжесть и дурнота после заваровских ударов понемногу проходила. Он с облегчением убедился, что зубы, вроде, остались на месте – Андрей почему-то больше всего опасался, что останется без зубов. Нет, кроме припухшей рассеченной губы, других повреждений не было.

– Где обрез? – донеслись до него слова Заварзина. Андрей думал было, что обращаются к нему, но ответил Подгайцев, успокоительно ответил, избавляя его от необходимости разговаривать.

– Это хорошо, – кивнул Заварзин, но тут же снова взвился. – Его нужно не просто спрятать, его нужно уничтожить! Ты понял, Михей? Уничтожить.

– Сделаю.

– А как быть с этим идиотом? – Заварзин кивнул в сторону Андрея, который все еще топтался возле крана, не решаясь присоединиться к остальным.

– Кончать его надо, – подсказал Феклисов.

– Еще одного? – тихо спросил Подгайцев. – Вроде, многовато будет. Пусть себе идет. Он больше всех замаран, ему ли еще возникать…

– Правильно, – согласился Заварзин. – Гнать его. Эй ты, придурок! Иди сюда. – Он исподлобья посмотрел на Андрея, который остановился в нескольких шагах. – Значит, так… Ты нас не знаешь, мы тебя не знаем… Катись на все четыре стороны. И упаси тебя Бог попасться мне где-нибудь на глаза. Выкручивайся, как знаешь. Прячься, уезжай, сиди в подвале… Нас это не касается. Мы ребята попроще, тебе не чета. Можем кому-то по шее дать, поматериться, Михей вон у кого-то колеса спер. Но не больше. Мокрые дела делай без нас. С Вовчиком мы разберемся, ты же его под расстрел подвел, хоть это понимаешь?

– Патроны были холостые, – твердил Андрей уже не столько отвечая Заварзину, сколько пытаясь убедить самого себя.

– Что ты там бормочешь? Ты меня слышишь?

– Слышу.

– Все понял?

– Все.

– Вопросы есть?

– Нет.

– Тогда катись. И не вздумай где-то сболтнуть… Загремишь первым. Если, конечно, до тебя дотянется рука правосудия… Мы ведь и сами можем разобраться. Ты и подсказал, как это сделать. Только без большого шума, без стечения народа… Сумеем.

Андрей молча пересек залитый солнцем двор, приблизился к своему мотоциклу. Смахнул ладонью пыль с нагретого солнцем бака, постоял, но сесть в седло не смог. Отошел к забору и опустился на землю. Мотоцикл как бы отгораживал его от всех.

– Ты чего ждешь? – крикнул Подгайцев.

– Не могу ехать… Посижу немного.

– Боюсь, посидеть тебе, мальчик, придется еще достаточно, – усмехнулся Заварзин. – Присаживайтесь, ребята… Тут у вас, я смотрю, еще немного осталось… Выпьем с горя, а?