Банда

Журчала вода из крана, от стала донесся глухой перезвон стаканов, невнятный говор. Андрей сидел, прислонившись спиной к дощатому забору и с удивлением ощущал наступившее равнодушие. Прошло первое удивление, ужас, непонимание происходящего и наступило спокойствие. Он смирился с тем, что сейчас, в эти минуты, все равно ничего не поймет. И вдруг в наступившей тишине услышал внятные слова Подгайцева, тот говорил громче, чем требовалось, видимо хотел, чтобы и Андрей его слышал…

– А знаешь, боюсь, мы немного погорячились… Все не так уж и страшно… Смотри сам – ребята удачно смылись, не наследили, хвост за собой не привели… Погони не было, я сам смотрел – ни одна машина не увязалась, ни один мотоцикл… Что видели свидетели? Мотоцикл с фальшивым номером, двое ребят в шлемах… И все. На нас не выйдут. Скажи, Вовчик?

– Не должны, – согласился Махнач. – Мы чисто сработали.

– Вот видишь, Саша… Главное – не надо горячиться. С нами, в нашей компании Андрей будет надежнее, чем сам по себе, согласись. Среди друзей под присмотром… Чуть что – поддержим, поправим, а? Парень он все-таки стоящий.

– Это уж точно, – хмыкнул Заварзин, но возражать не стал.

– Нет, Саша, говорю без дураков… Ты видел, как он водит мотоцикл? Бог! Вовчик, скажи!

– Нормально водит, – солидно кивнул Махнач, польщенный тем, что Подгайцев обращается к нему за поддержкой.

– Да уж получше Вовчика, – проговорил Феклисов, осознав, что разговор идет как бы мимо него.

– Не знаю, лучше ли, но уж во всяком случае не хуже, – завершил тему Подгайцев. – Давай, Саша, подумаем… Ну, перепутал парень патроны… Может, это из тех, которыми он тренировался… Мы же провели испытательные стрельбы… И незаряженное ружье раз в год стреляет – это нам старшина в армии все втолковывал. Понял? Незаряженное стреляет, а тут сами зарядили… Вышла накладка. Он же сам больше всех и подзалетел! Ему и отвечать в случае чего, ему и вселяться в камеру смертников… И его же мы гоним? Нехорошо, не по-людски это, Саша! Ты как хочешь, но тут я с тобой не могу согласиться.

Андрей с удивлением прислушивался. После всей нервотрепки сегодняшнего дня слова Подгайцева вдруг вызвали в нем такой прилив благодарности к этому патлатому, сутулому парню, что Андрей невольно всплакнул и, устыдившись слабости, поспешно смахнул слезы ладонью.

– Тебя послушать – ему и премию надо выписать? – возмутился Заварзин. – Этак окладов пять, а?

– Не надо ему премии, – твердо проговорил Подгайцев. – Перебьется. Но кому-то и работать надо, Саша! А работник он неплохой, нам вон надо еще к завтрашнему дню «жигуленок» перекрасить, мотор в порядок привести… Свои полторы он отработает, не то, что некоторые, – Подгайцев в упор посмотрел на Феклисова, который все это время непрерывно жевал.

– Так, – протянул Заварзин. – Не знаю, ребята, не знаю… Решайте. Давить на вас не хочу, а что в городе происходит я доложил.

– Останется без работы, сразу к нему вопросы пойдут – что случилось, почему выгнали… Вот тебе и подозрения, – обронил Махнач, ни на кого не глядя. – А так он при деле.

– А ты, Жирный? – спросил Заварзин, – что скажешь? Ведь кончать его предлагал, я правильно понял?

– Да ну – кончать! – вскинулся Феклисов. – Это так, для разговора… Я как все. Если ребята оставляют Андрея, вроде того, что на поруки берут… Не возражаю. Парень он надежный. Все сделал, как надо. Оплошал маленько – по морде схлопотал. Следующий раз осторожнее будет. А если выйдут на нас… В чем дело – вот он, стервец, забирайте его с потрохами, судите своим справедливым судом. Я так понимаю. А, Михей? – Феклисов не мог ничего сказать от себя, он постоянно просил других подтвердить его слова.

Андрей слышал разговор, поскольку все говорили громче, чем требовалось. Понимал, что все складывается не самым худшим образом, но подойти к ребятам, заверить их в своей преданности не мог. Он смутно ощущал легкую, почти неуловимую фальшь в разговоре, ему казалось, что все чуть играли, говорили не столько между собой, сколько для него. Но это мимолетное ощущение тут же было вытеснено благодарностью к Подгайцеву, Махначу, даже к Жирному. Голова еще гудела, подойти к столу у него просто не было сил.

– Иди сюда! – услышал Андрей голос Заварзина и понял – это ему. С трудом поднявшись, пошатываясь, подошел, сел на подставленный Подгайцевым табурет, оперся спиной о стену дома. – Что-то ты совсем раскис… Соберись!

– Собрался, – обронил Андрей.

– Тогда слушай, – твердо сказал Заварзин. – Ребята решили тебя оставить. Их благодари. Но отрабатывать придется. Понял?

– Понял, – кивнул Андрей, стараясь не встретиться взглядом с Заварзиным. Нет, страха не было, но останавливало опять промелькнувшее ощущение игры.

– Значит, остаешься. Так будет лучше, я согласен. Ты сейчас в шоке, еще глупостей наделаешь, с повинной явишься, себя загубишь и ребят подведешь… За тобой нужен глаз да глаз. Все понял?

– Да понял…