Бандитский СССР. Самые яркие уголовные дела

Конечно, когда спустя полгода, 29 октября, в милицию неожиданно обратилась потерпевшая с заявлением, что её пытались задушить, ни у кого из сотрудников не возникло и мысли, что эти два дела могут быть как-то связаны. Гражданка рассказала прибывшему на вызов милиционеру, что, когда она ночью возвращалась с работы, на неё сзади навалился какой-то человек. Сильный и высокий, одетый в плотное серое пальто, он попытался задушить жертву и наверняка сделал бы это, если бы ей не удалось закричать. Прибежавшие на шум свидетели — несколько возвращавшихся с танцев старшеклассников — спугнули злоумышленника, и тот сбежал. Милиционер покивал, посочувствовал жертве, запротоколировал основные детали события и пообещал разобраться в случившемся. В тот момент он ни на секунду не сомневался, что имеет дело с обыкновенным пьяным хулиганством. Когда на следующий день, 30 октября, в УВД поступило сообщение об обнаруженной близ посёлка Руба в небольшом придорожном ельнике мёртвой девушке, милиционеры отреагировали примерно так же, как и при обнаружении первого трупа. Провели поиск человека, не имевшего алиби, и, найдя подходящую кандидатуру, довольно быстро отправили его далеко и надолго, получив за свою «работу» заслуженную награду.

Прибежавшие на шум свидетели спугнули злоумышленника, и тот сбежал.

Эти редкие и практически незаметные для небрежно работавших важных персон в погонах убийства протянулись в череде рутинных происшествий, прочной нитью из матово-кровавого бисера, подготавливая тихий сельский регион к безумию. Подобно тому, как первые капли, стекающие по своду старой штольни, могут предвещать скорое наводнение, эти случаи, столь незначительные для большинства, означали для кое-кого масштабную переоценку всех жизненных позиций.

Только в 1975 году, когда за год случилось два схожих по стилю нападения убийства (в обоих случаях жертвы умерли от удушья), причём во второй раз молодую симпатичную девушку убили средь бела дня недалеко от остановки, в милиции стали подозревать нечто более серьёзное, чем нападения «хулигана». Нет, разумеется, вопиющие факты и ранее бросались в глаза некоторым сыщикам, в основном из числа молодых, но все их доводы разбивались о циничные ухмылки старших коллег. Теперь же им, скрипя зубами, приходилось признавать: в регионе творилось неладное. Однако даже тогда, когда статистика насильственных смертей начинала неуклонно приближаться к зловещей отметке в два десятка, они продолжали всячески тормозить процесс. Не из-за глупости, а исключительно из-за боязни, что признание одной ошибки может повлечь крупные разбирательства, и начальство в Москве ощутит, наконец, запах старательно припрятываемого грязного белья.

«Мне нужна была женщина, чтобы прикоснуться к её телу, попытаться совершить с ней половой акт. Если же я контактировал с женщиной, мной овладевало умопомрачение, я давил её и убивал. В этот момент у меня было такое состояние, словно всё вокруг в тумане…»[16].

Однако тревожные цифры из официальных отчётов всё же привлекли к себе нежелательное внимание самого Генерального секретаря, которым в ту пору был чекист со стажем и отменным нюхом — Юрий Андропов. Он и поручил разобраться в странных делах, творящихся в Витебске, министру внутренних дел СССР Виталию Федорчуку. Чтобы умаслить грозное руководство, местные чиновники не нашли ничего лучше, кроме как действовать по старой схеме, найдя после очередного убийства очередного крайнего. В тот раз несправедливо обвинённый в преступлениях человек, оказавшись в СИЗО, наложил на себя руки. Что только сыграло на руку упрятавшим его следователям, позволив вполне безнаказанно выставить сельского шофёра грозным убийцей и вновь замылить глаза начальству. Несогласный с официальными версиями и выкладками молодой сыщик Николай Игнатович пытался обратить внимание руководства на несоответствие их версий с кошмарной реальностью происходящего. Но всё напрасно: в области было убито 18 молодых и красивых женщин, а невинно пострадавших от рук милиции по этому делу было уже больше десятка.

Действуя практически на свой страх и риск, Игнатович попытался провести системный анализ, поднимая дела 5-летней давности, и составить карту преступлений. Его рвение и пыл, вызывавшие насмешки начальства, обеспечили в конечном итоге серьёзный прогресс в деле неизвестного душителя. Частично именно его следовало благодарить начальнику УВД Витебского облисполкома Мечеславу Ивановичу Грибу, которого спустя некоторое время назначили ответственным в деле страшной серии убийств.