Баня по-Казански

Целыми днями проводила в банях римская знать: в занятиях гимнастикой, упражнениях владения мечом, играх в харпастум — предшественник современного футбола. И все это чередовалось банными процедурами: сотни банщиков, массажистов, мозольщиков натирали тела лебяжьим пухом, очищали кожу деревянными скребками, растирали их бальзамами и ароматическими маслами и избавляли от мозолей, разминали мускулы, «Брошу я мяч и с Марсова поля направляюсь я в баню», — вырвалось из уст древнегреческого поэта Горация (65—8 гг. до н. э.). Здесь возвышался терм Агриппы, самый первый в Риме. Перед входом в него стояла статуя чистящего свое тело скребком юного атлета Апоксиомена. Бассейны тут выложены были таким прекрасным мрамором, отмечал Сенека, какой редко встречался даже в храмах.

Банное увлечение римлян всячески поддерживали именитые врачи. А великий римский медик Марк Аврелий Клавдий Гален (130–205 гг.) основал даже лечебную баню. Кстати, именно он одним из первых описал применение мыла при мытье, заметив при этом, что его изготавливали из жира и раствора золы с известью, Римляне называли мыло «сапо».

По примеру Рима стали устраиваться бани в Галии (Франции), Британии, Германии, Малой Азии и Сирии, Но в V веке, вместе с падением Римской империи, они утрачивают свое значение. Лишь в XIII–XVI веках последует постепенное их возрождение под впечатлением от восточных хамамов и славянских бань участников крестовых походов. Был учрежден даже один из высших британских орденов — орден Бани — за устройство их во время опустошительных эпидемий.

Несмотря на греческое и латинское происхождение названия, русская баня, ближайшая родственница татарской мунчи, — явление самобытное и также восходящее к далекой древности.

У арабского путешественника ибн — Фадлана, посетившего в 922 году Волжскую Булгарию, есть интересное наблюдение о русах, у которых было принято «обязательно каждый день умывать свои лица и свои головы»: «Девушка является каждый день утром, неся большую лохань с водой, и подносит ее своему господину. Он же моет в ней свои руки, свое лицо и все свои волосы. И он моет их и вычесывает их гребнем».

Мов, мовня, мовница, мыльня… Как только не назывались поначалу бревенчатые избушки с законопаченным мхом, отмеченные у славян арабским автором Абу Обейд Абдаллахалом Бекри как «дома для мытья». Упоминают о банях и древние русские летописи X–XIII веков. «И приде в словени, идеже ныне Новгород, и виде ту люди сущая, како есть обычай им и како ся мыют и хвощаются, — говорится в «Повести временных лет». — Бани деревены, и пережгут я рамяно, и совлокутся, и будут нази, и облеются квасом уснияном, и возьмут на ся прутье младое и бьют ся сами, и до того ся добьют, едва слезут ле живи, и облеются водою студеною, и тако оживут; и то творят по вся дни, не мучими никимже, но сами ся мучат, и то творят мовенье собе, а не мученье».

В Переславе в 1089 году для «неимущих людей» была построена даже каменная мыльня, прозванная в народе как «Ефимова баня» по имени здешнего епископа.

В русском народе к бане издавна относились с особым почтением и уважением. Войдя туда, просили у нее разрешения «помыться, попариться, на здоровьице поладиться», а при выходе непременно говорили: «Тебе на стаяньне, паренька, а мне на здоровья» или «Спасибо тебе, байнушко, за парной байнечка!» Здесь не полагалось громко разговаривать и ругаться, дабы не рассерчать невидимого банного духа — банника, голого старичка в листях от веника. Он мог при случае обрызгать кипятком, напустить угару, напугать моющихся поздно ночью. Чтобы задобрить его, в новую баню приносили хлеб — соль, а после бани непременно оставляли на полке воду, мыло и веник для банника.

Русские бани вызвали немалое удивление у монгольских завоевателей, не считавших нужным мыться и стирать одежду. «Эти домики называют «мыльни», — объясняет толмач хану Батыю, добравшемуся со своей конницей до Москвы зимой 1237 года, в историческом романе Василия Яна «Батый». — Там жители Мушкафы бьют себя березовыми вениками, моются горячей водой и квасом, затем окунаются в проруби. Это очень полезно. Оттого урусуты такие сильные».

О банной приверженности русских свидетельствовали многие иностранцы. Лжедмитрий не мог быть русским, писал немецкий путешественник XVII века Адам Олеарий, ибо «он не так часто, как это водится у русских, ходил в баню, ибо русские крепко держатся обычая мыться в бане, и особенно считают это необходимым делом после первой свадебной ночи».

Действительно, ни одна русская свадьба не обходилась без бани. Перед началом девичника, накануне свадьбы топили баню невесты или подвенечную баню. Устраивали ее невестины подружки. Они выбирали пригожую баню, украшали ее веточками, чистили, мыли, шли к жениху за банным подарком — мылом и веником.