Банкир

…Низкорослые кони несутся наметом, на их пути темной вековой стеной стоит бор. Всадники проскакивают редколесье, поток их бесчислен, они текут неудержимой лавой… И – пропадают. Растворяются в этом сумрачном лесу, будто не было… Ни вчера, ни век назад, никогда…

…Желтые солнышки одуванчиков тянутся вверх, в бесконечно-высокую лазурь неба, и теплый небесный свет льется на луга и леса ласково и мягко, укрывая все сущее на этой земле невесомым прозрачным куполом…

…Я бреду по тропке, и вижу впереди серебристые воды лесного озерка, и слышу шорох осоки… Лес приветствует солнышко, и капли падают с высоких золотистых сосен, переливаясь живой влагой… А в воде, светлой воде озера отражаются башни и стены, кресты храмов и маковки церквей… И я слышу слово, похожее и на посвист пущенной из чащобы смертоносной стрелы, и на имя желтоглазого лесного зверя, и на шепот осоки на ранней заре над сплетенными телами влюбленных… Русь…

…Девушка отдернула шторы и впустила в комнату солнце. Оно залило все ясным и теплым светом, и стало понятно, что зима кончилась, что снег слишком хрупок в своем постоянстве, чтобы быть всегда, и кристаллы снежинок, так чисто блиставшие, когда он только покрывал уставшую от дождей бесснежную землю, теперь превращаются в талую воду, чтобы напитать соками землю и дать начало новой жизни. «В том месте книги памяти моей, до которого лишь немногое можно было прочесть, стоит заглавие, которое гласит: „Наступает новая жизнь“… Так сказано у Данте о любви.

А в моей памяти звучит мелодия из какого-то доброго фильма: «Наступил по всем поверьям год любви…»

Бог есть любовь.

На земле нет нерушимых замков. И важно только то, что нельзя ни завоевать, ни пленить, ни уничтожить… То, что хранится в душе и пребывает с нею в бессмертии вечно. Как сокрытый, невидимый град… Любовь.

…Мелодия звучит во мне, не исчезает, и я хочу верить, что так будет всегда.

Эпилог

«Жители подмосковного поселка Стеклянников Сад и деревень Косыгине и Сивково были обеспокоены гулом вертолетов, вспышками дальних взрывов и даже пожаров на территории километрах в десяти от их жилищ. Наш корреспондент обратился за разъяснениями, которые получил у начальника пресс-центра Службы особых операций полковника Николая Кукнидзе.

По его словам, проводилась плановая боевая учеба спецподразделений Службы особых операций, которые отрабатывали мероприятия, входящие в компетенцию данной структуры. Ввиду того, что такие учения причиняют некоторое беспокойство, руководитель службы генерал Петров издал распоряжение, согласно которому впредь все подобные мероприятия будут проводиться на специально обустроенных полигонах вдали от столицы. Однако выделенных правительством средств, как посетовал генерал, совершенно недостаточно, чтобы суметь оборудовать подобный полигон где-то в другом месте, что называется, «с нуля»; к тому же любой субъект Федерации будет требовать компенсацию за отчуждение определенной территории под такой объект. Так что, если жителей Подмосковья еще потревожат автоматная стрельба, взрывы или что-то подобное, беспокоиться не следует: идет плановая учеба».

Молодые люди разместились за длинным овальным столом современного офиса.

Одеты они были в хорошо сшитые деловые костюмы, и собрание походило бы на обычное деловое банковское совещание, если бы…

На плечи каждого была накинута белая с алым мантия, а в левой руке блистал тонкий металлический жезл. Председательствующий обвел взглядом присутствующих:

– Несколько месяцев прошло с тяжелого для всех нас дня. Но вы знаете:

Замок уничтожить нельзя. Скоро это поймут и наши враги. А сейчас мы должны принять решение. С позволения высокого собрания, я начну опрос. Герман?

– Да.

– Бертран?

– Да.

– Сен-Клод?

– Да.

– Жан?

– Да.

– Ришелье?

– Да.

– Герберт?

– Да.

– Альбер?

– Да.

– Магистр?

– Да.

– Бран?

– Да.

Председательствующий поднялся со своего места, подошел к избранному, принял у него мантию и облачил человека в белоснежный плащ.

Все присутствующие встали в знак признания высшего приоритета Великого Мастера.