Барби. Часть 1 (СИ)

Обожженная ладонь вдруг полыхнула такой болью, что она едва было не взвыла в голос, сумев в последний миг запереть крик в глотке стиснутыми намертво зубами. Это было похоже на огненный гейзер, пробившийся из ее руки, полнящийся раскаленной лавой, на кипящий серный огонь, сжигающий руку заживо, на раскаленный гвоздь, всаженный насквозь, на…

Ее рука! Пламя пожирало ее руку!

Барбаросса стиснула пальцами левой руки запястье правой, с ужасом замечая, как пузырится, делаясь багровой, кожа на ладони. Блядский ожог больше не был большим розовым пятном, он расцветал на ее глазах, точно цветок из самого Ада, она слышала шипение лопающейся кожи, чувствовала запах сожжённой плоти — своей плоти — и…

Боль. Очень много боли. В какой-то миг так много, что мир едва не померк перед глазами, укутавшись в алые и черные вуали. Сейчас я завизжу, подумала Барбаросса, но как-то отстраненно, точно выпав на мгновенье из той реальности, где она корчилась за столом от боли, стискивая пальцами левой руки запястье обезумевшей правой. Завизжу, разбрасывая посуду и опрокидывая столы, и буду визжать, глядя как невидимое пламя пожирает мою руку, пока перепуганный хозяин не вызовет стражу, и тогда…

Огонь. Ее руку пожирает невидимый магический огонь и у нее в запасе должно быть мало времени, прежде чем она превратится в дергающуюся тлеющую культю.

Огонь. Одна из четырех первостихий, положенных во главу угла великой и сложной науки алхимии. Барбаросса на краткий, полыхнувший ужасной болью миг вспомнила даже ее символ — равнобедренный треугольник. Ей надо побороть эту стихию, пока та не оставила от ее руки угольки. Побороть… подавить… нейтрализовать…

Во имя ануса Сатаны, она никогда не уделяла алхимии должного внимания!

Она вспомнила тяжелую поступь Архиголема, профессора алхимии, вспомнила запахи алхимической лаборатории — больше всего кисло-медного и едко-щелочного — вспомнила какую-то херню, о которой думала миллион лет назад, ерзая тощей задницей по деревянной скамье, что-то небрежно записывая в конспектах.

Волосы Котейшества. Вот о чем она думала, пока профессор Архиголем, чье тело представляло собой огромную спекшуюся массу меди, серебра, железа, золота, олова и свинца, неспешно ковылял вдоль лекционной залы, бубня себе под нос о двенадцати основных процессах и мирских элементах… О том, что волосы Котейшества, если снять с них тугую ленту, которой она неизменно стискивала их неукротимость, и выудить все шпильки, будут похожи на сноп спелой пшеницы, рассыпающейся колосьями в пальцах, а…

Во имя чрева твоей бабки, сестрица Барби, вспоминай о том, как обуздать огненную стихию, иначе тебе будет худо, очень худо. Запах паленого мяса сделался невыносим, правая рука металась по столу точно охваченный огнем паук, ей пришлось пригвоздить ее к столешнице левой.

Двенадцать алхимических процессов… Обычно строптивая и устроенная ужасным образом, память выкинула на поверхность рогатый символ овна и горсть тлеющих быстро рассыпающихся формул. «Разложение путем окисления». Разложение всякого вещества огнем лучше всего осуществлять в конце апреля, когда влияние зодиакального знака овна сильнее всего. Сектор эклиптики, кардинальный знак тригона, весеннее равноденствие…

Сука! Печет! Печет!

Барбаросса попыталась выхватить из вороха подсовываемых ей памятью бесполезных знаний, усвоенных в университете, хоть что-то полезное, но выхватывала лишь всякую дрянь, никчемную и не имеющую смысла. Фламель и Парацельс, ифриты и саламандры, теория серы и Меркурия…

Ее инстинкты оказались мудрее нее.

Возобладав над охваченным паникой разумом, они подчинили себе пальцы левой руки, заставив их выпустить рвущуюся в агонии правую руку и, прежде чем Барбаросса успела сообразить, что происходит, впились в кружку с пивом, к которому она так и не успела прикоснуться. Впились, подняли — и опрокинули прямо на мечущуюся по столу правую руку.

Шипение, которое раздалось вслед за этим, походило на змеиное. Вода и огонь, противоборствующие элементы алхимии, сошедшись вместе, породили облако грязного пара, разлитое пиво грязной волной хлынуло на стол, заливая ее собственные колени, зазвенели сшибленные на пол столовые приборы… Но она уже не ощущала всего этого.

Благодарение всем владыкам Ада, невидимый огонь унялся, а вместе с ним стихла и страшная боль, пожирающая ее руку, сделавшись из невыносимой просто адски неприятной.