Барби. Часть 1 (СИ)

??????????????? 6 ???????????????????????????????

Барбаросса стиснула кулак с такой силой, что зубы впились в ладонь точно мушкетные пули, едва не пронзив кожу.

Во имя чадящих едким дымом угольных ям Кверфурта, не надо иметь на плечах раздувшуюся от мудрости голову вельзера на плечах, чтобы перевести эту дрянь с лаосского или какого там языка на старый добрый остерландих. Цифра шесть, уютно устроившись в этой шеренге насекомых, была достаточно красноречива сама по себе.

Шесть. Шесть часов, сестрица Барби. Сущность, которая отвела тебе срок, чтобы вернуть гомункула, не позабыла о тебе, напротив, посылает гостинцы, точно любящая тетушка. Сперва ожог в виде печати на правой ладони, теперь это… Ух, блядь. Это паскудно. Это в самом деле паскудно.

Стиснув в кулаке зубы, Барбаросса оглянулась, прижавшись спиной к холодному камню. Ее наблюдательная позиция была пуста, насколько вообще может быть пуста каменная каморка на закате солнца. Она не видела ни подозрительных теней, прячущихся на стыках стен, ни того едва заметного свечения, что издает тающая меоноплазма. И уж точно вокруг нее не было начертано никаких адских сигилов. И в то же время… Дьявольская сила, кромсающая ее, должна быть где-то рядом. Возможно, эта сила бесплотным духом прицепилась к ней в доме старикашки фон Лееба, выскочив за порог вместе с ней и гомункулом.

Барбаросса ощерилась, не замечая того, что ее подбородок перепачкан горячей еще кровью. Может, она не самая прилежная ведьма в университете, но ее чутью могут позавидовать многие товарки, если бы рядом укрывалась какая-то сущность, она наверняка была заметила неладное — может, не ее саму, но ее следы, отпечатывающиеся на грубой ткани мироздания — странные звуки, движения, запахи…

Ничего не было. Ни звуков, ни запахов, ни свечения. Ни хера не было. Одна только терзающая челюсти боль да злое хитиновое жало недоброго предчувствия, пытающееся расколоть грудную клетку изнутри, ноющее где-то между ключиц…

Зубы, стиснутые в мокром от крови кулаке, саднили кожу, но выбросить их она не решилась. Не от сентиментальности, из-за вполне резонных причин. Если кто-то из веселых девчонок Броккенбурга, сведущих в симпатических чарах, найдет их, верно установив хозяйку, то сможет навести порчу — только этих проблем ей и не доставало. Подумав, Барбаросса ссыпала зубы в кошелек, к сиротливо звенящим монетам. Ничего, подумала она, утирая кровь с подбородка, когда мы в следующий раз побеседуем с Бригеллой, я заберу у нее куда больше зубов. Скажем, дюжину для ровного счета. Или две. Я буду забирать у нее зубы пока она не расколется и не расскажет, что за чертовщина тут творится, а потом…

Бригелла!

Прильнув к окну, Барбаросса едва не взвыла от ярости. Камень посреди Чертового Будуара, на котором так удобно устроилась «шутовка», был пуст. Не было видно ее и вокруг, среди одиноких, маячащих в сумерках, фигур. Будуар быстро пустел, холодный вечерний ветер гнал из него прочь не успевших завершить свои дела ведьм, трепля их плащи и зло подстегивая в спины. Довольно, как бы говорил он, убирайтесь прочь отсюда со своими делишками, с дрянными зельями, которые прячете в потайных карманах и грязными слухами, которые перескакивают с языка на язык…

Бригеллы не было. Знать, скользнула прочь, пока она сама выла от боли, воспользовавшись одним из бесчисленных тайных ходов, сейчас уже на полпути к Пьяному Замку, хрен перехватишь, или…

— Подумать только, Барби! Я и не думала, что ты такая романтичная натура.

Барбаросса отскочила от окна, сжимая в руке невесть как выбравшийся из-за голенища нож. Кровь, сделавшаяся сверх жидкой и горячей, ошпарила изнутри продрогшее тело, мгновенно превратив его в изготовившуюся для боя машину, лишь хрустнули коротко суставы да зазвенели натянутые мышцы.

Бригелла улыбалась, глядя на нее. В руках у нее не было оружия, одна только курительная трубка с длинным тонким чубуком, которую она задумчиво крутила в пальцах.

— Ты шпионишь за всеми девчонками в Броккенбурге или только за теми, кто тебе симпатичен? Черт, ты мне польстила! Пожалуй, в следующий раз, когда я стану принимать ванну в лохани, то не стану задергивать штор…

Барбаросса ощутила досаду и злость, двумя остервеневшими псицами терзающими ее требуху. И, кажется, досады даже было больше.

— Ах ты херова потаскуха, ты…

Улыбка мгновенно пропала с лица Бригеллы. Истаяла, точно крохотный полумесяц в ночном небе, укрытый глухим слоем облаков. Так быстро, что секундой позже уже было не понять, была ли эта улыбка на самом деле. Серые глаза в прорезях маски ощупали Барбароссу, быстро и ловко, как опытные руки стражника.

— Пошли, — холодно обронила Бригелла, запахивая плащ и разворачиваясь, — Кажется, нам с тобой как закадычным подружкам, пришло время немного пошептаться…

— Здесь, — коротко произнесла Бригелла, останавливаясь, — Залазь через окно, дверь заколочена изнутри. И аккуратнее с башмаками, пожалуйста, не задень стекло, тут его еще малость осталось…