«Баргузин» уходит от погони

Но одно из печатных сообщений заинтересовало президента. В передовице газеты «Чикаго Трибьюн» говорилось:

«Нефть как кровь в артериях. Она пульсирует в машинах и агрегатах, даёт движение, дает саму жизнь. Нефть – сила, она и есть мерило состояния нашего бытия. Что думает Тромб и его правительство о том, что нехватка данного стратегического сырья может существенно повлиять на могущество Соединённых Штатов Америки? Увы, война на Ближнем Востоке пока не приблизила нас к разрешению этого важного вопроса – быть или не быть нефти в нужном объёме.

Сланцевый бизнес «чёрного золота» может стать невыгодным из-за низких цен на этот стратегический продукт…»

«Какой умник! – раздражённо подумал Дональд. – Как будто никто не знает ничего о важности энергетической отрасли. Думаем, господа журналисты, действуем!»

Понимали щелкопёры: сланцевый бум задуман правительством Обамы, в основном, чтобы сломать хребет России. Так зачем же им всерьёз сетовать на экономическую невыгодность сланца? Очередные информационные вбросы?

Но пока менять что-либо, в сложившемся раскладе сил, не стоит. Да и фрекинг-добыча пока ещё нужна Штатам, чтобы оживить собственную экономику. Правда, экологи трубят о загубленных землях, но это уже издержки производства. Если чересчур сильно начнут вопить, только тогда, видимо, придётся придумывать что-либо в этом направлении.

Россия… Уже весь мир достала эта страна. И у него, Тромба, из-за России до сих пор продолжаются неприятности. Надо же, все эти грязные журналюги обвиняют президента США в симпатиях к этому государству с жалкой экономикой и к его президенту – Спутину!

Но он, Дональд, что и говорить, испытывал некоторое уважение к неординарному лидеру далёкой страны.

Спутин сделал самого себя, как и он, Тромб!.. Правда, отец Дональда был миллионером, а не простым рабочим, как у российского оппонента. Но оба президента знали падения и взлёты.

Да и имена обоих говорящие. Если Владимир означало «владеющий миром», то гаэльское имя D`omhnall по-протокельтски «говорило»: dumno – «мир», плюс val – «закон, власть»!.. То же самое! Выходило, что он, Тромб, и Спутин имеют в этом плане абсолютную общность. Правда, его, Дональда, фамилия, означает «затор, преграда». Она являлась полной противоположностью значению фамилии русского президента.

Тромб…

А что, если таковой и нужен Америке? Отрыв его, тромба, как раз даст сильный толчок идущей на спад мощи государства. О, тот тромб и он, Дональд Тромб, очень важны на этом самом ответственном этапе жизни Соединённых Штатов!..

Ну и ещё, если верить прессе, президент России имеет довольно странные сексуальные предпочтения. Не хотелось, чтобы «это» оказалось правдой. Хотя… сейчас во всём цивилизованном мире идёт тенденция к полному извращению. Это он, Тромб, замшелый консерватор в области человеческих отношений.

Дональд поднялся с кровати, подошёл к соседней спальне, тихо приоткрыл дверь. Меланья уже проснулась и причёсывалась перед настенным зеркалом.

– Доброе утро, дорогая, – сердечно произнёс муж.

– Доброе утро, Донни, – проворковала Меланья, обернулась и заулыбалась. – Кофе готов. Его только что принесли. Я приведу себя в порядок и скоро приду.

– Намёк понял! – засмеялся Тромб.

Муж знал, что жена не любит, когда он рассматривает её по утрам «в расхристанном», как она как-то выразилась, виде.

Дональд взял поднос, где покоился кофейник и бутерброды с ветчиной и сыром. Президент прошел в свою спальню. Он включил кофейник и плазменный телевизор в электрическую сеть.

Он знал по многолетнему опыту, что понятие «скоро» у Меланьи растяжимо во времени. После душа она всерьез займется массажем лица, макияжем и прочими ухищрениями. Весь этот процесс важен ей, чтобы попытаться максимально предупредить увядание кожи своего миловидного лица. Впрочем, таковы все женщины.

Посмотрев какое-то глупое шоу, Дональд вышел из спальни и направился к кабинету. При его появлении сидящий перед дверью на стуле сухопутный уорент-офицер[5] вскочил и вытянулся в струнку. «Ядерный чемоданчик», прихваченный к запястью левой руки «атомной тени президента», прижался к ладной фигуре военного.

Не служивший в армии Тромб, однако, любил ясность и чёткость людей в форме, выражавшуюся не только во внешнем виде, но и в мышлении. А оно у военных было односторонним, как движение по трассе с разделительной полосой: туда – можно, туда – нельзя…

– Доброе утро, Пол, – произнёс Тромб, пересекая большой холл.

– Доброе утро, господин президент! – откликнулся уорент-офицер.

Как всё просто! Никаких лишних слов! Это не гражданский высокопоставленный и прилизанный люд со всеми его подсознательными, порой тройными смыслами в речи, которые надо расшифровывать, как сложную шараду.

Остальные четверо уорент-офицеров, сидящих поодаль, также вскочили. Дональд приветливо кивнул им и миновал холл.

Огромные окна кабинета овальной формы выходили на южную сторону. Тромб любил смотреть, как по утрам непрерывно катит по Конститьюшн-авеню лавина машин.