Бархатный Элвис

«Много?»

«Достаточно».

«Кого-нибудь больше нет с нами?»

«Ни с моей, ни с их стороны, это было просто ограбление», — сказал я ему. «Но возможно, это кто-то из наших, пока не уверен».

Я знал, что лучше не спрашивать, что он может сделать или у кого может попросить помощи. Такого человека, как Ремо, не допрашивали, а ждали информации, и он либо предоставлял ее, либо нет. Сердце бешено колотилось, но я старался сохранять спокойствие, сожалея, что не сделал заказа на выпивку, когда он мне ее предложил.

«Я во что-то вляпалась, Ремо. Кое-что, о чем я не подозревал…"

«Это не мое дело». Он поднял руку, чтобы заставить меня замолчать. «Мне не нужны подробности, я не хочу их знать».

«Конечно, мне очень жаль».

«Ты всегда был хорошим ребенком, Сонни». Он посмотрел на свои золотые часы. «Твоя мать была хорошим человеком. Твой отец, ну…» Он скорчил гримасу. «Не очень. Я всегда старался помочь тебе, когда мог, ты же знаешь».

«И я ценил это. Я ценю это и сейчас, Ремо. Больше, чем ты думаешь».

Слик завершил свою песню, затем поблагодарил посетителей и сразу перешел к быстрой и джазовой версии «Someone to Watch Over Me», которая была настолько плоха, что я бы начал смеяться, если бы не был в такой глубокой заднице.

«Ты же знаешь, как это бывает», — сказал Ремо, сделав еще один глоток виски. «Иногда их можно исправить, иногда — нет».

Я сглотнул так сильно, что стало больно. «Это можно исправить?»

«Понятия не имею, парень. Но я могу сказать тебе вот что. Что бы это ни было, если ты вмешался в дела этого маньяка, то в этом деле ты превзошел самого себя». Он посмотрел на Слика и содрогнулся. «Этот чертов парень, ты ведь знаешь, что он мой кузен? Что я могу сделать?»

«Слик здесь как родной».

"Наверное, он должен находиться здесь. Людям он почему-то нравится. Я сам никогда этого не понимал, но он заставляет их возвращаться, и они продолжают есть, так что я молодец, верно?»

Я пытался быть терпеливым, но мне было плевать на Слика.

«Что касается Слика, то он никогда не делает ничего плохого. Кроме того дерьма, которое он сейчас делает, но ты понимаешь, о чем я. Он остается в своей полосе

, как говорят молодые парни. Это хорошее выражение. Это значит, что он знает, где его место». Ремо покрутил виски на дне своего стакана. «А где нет».

«Я понял, я просто…»

«Парень, о котором ты говоришь, не играет по нашим правилам и не слушает, если ему не нужно. И даже тогда ты никогда не можешь быть уверен».

«Что мне делать?» Я положил руки на стол. «Ты можешь сказать мне, что делать?»

«Можешь ли ты отменить то, что сделал?»

«Может быть, я… я думаю, что да… может быть».

«Тогда сделай это».

«Ты можешь защитить меня?»

Ремо вернулся в свет свечи, его лицо было строгим, глаза сузились. "Я не вижу и не слышу тебя из года в год. И я говорю себе: «Все в порядке, Ремо, Сонни — хороший мальчик. У него теперь лучшая жизнь». Но потом ты все это теряешь, проебываешь — а ты, должно быть, проебал, потому что я видел, как эта девочка смотрела на тебя и никого больше не хотела, — потом начинаешь носиться с этим умственно отсталым индейцем Мули, или как его там, и наживаешь себе неприятности. А теперь ты пришел сюда и просишь меня защитить

тебя, подставить шею под удар?»

«Мне больше некуда идти, Ремо».

«Я старый человек. Что, по-твоему, я могу сделать? Думаешь, эти люди меня больше не слушают?» Он сделал еще один глоток виски, больше, чем глоток. «Да что с тобой такое?»

Я склонил голову, не зная, что делать или говорить. Единственное, в чем я был уверен, так это в том, что если Ремо не замолвит за меня словечко, то мне точно крышка.

«Да что с тобой такое?» — повторил он.

«Я-»

«Да что с тобой такое?»

Я понял, что он просто продолжит вдалбливать это, поэтому промолчал.

«Ты украл у этого больного сумасшедшего ублюдка? Ты в своем уме?»

«Мне очень жаль», — тихо сказал я. «На этот раз я действительно облажался».

"Не сиди здесь и не дуйся, как девчонка. Будь мужчиной, подними голову».

Я выпрямился и посмотрел прямо на него, но, признаюсь, меня била дрожь.

«Зачем тебе трахаться с кем-то вроде этого? Тебе лучше знать».

«Я понятия не имел, что он с ним связан», — объяснил я. «Если бы знал, то никогда бы не взялся за это дело. Я понял это только после. Это было сегодня вечером, всего несколько часов назад, а ад уже разверзся вокруг этой штуки, Ремо».

«И ты приполз ко мне? Тебе нужно использовать свою гребаную голову».

«Ты прав», — сказал я.

«Я знаю, что я прав. Мне не нужно, чтобы ты говорил мне, что я прав».

«Прости, Ремо, я не знал, что еще, черт возьми, делать».

Он издал протяжный вздох и пренебрежительно махнул рукой. Он пригубил свой напиток и подал знак проходящей мимо официантке, чтобы та налила еще. «Слушай меня, Сонни, и слушай хорошо. Я не собираюсь ввязываться во все это дерьмо, слышишь? Но поскольку ты всегда был хорошим ребенком, а также из уважения к твоей матери — упокой Господи ее душу — и даже к этому твоему старикашке-гагуцу, я постараюсь дать о нем знать».

Это было лучше, чем ничего. Это означало, что у меня есть шанс.