— Он погиб за это место — одна-единственная битва забрала его жизнь, однако без него у нас не было бы шансов на победу. Он умер, как и жил, пытаясь сделать то, что подвластно человеку, винил себя за неудачи, но вставал, чтобы вновь приняться за работу. Деорнот умер за землю, за которую стояли вы, Камарис, за порядок, что вы пытались создать, где слабые защищены от тех, кто пытается заставить других выполнять свои желания. — Принц наклонился к лицу Камариса, перехватив его взгляд, хотя старый рыцарь пытался отвести глаза. — Неужели его смерть ничего не значит? Ведь, если мы не победим в новом сражении, появится столько могил, что еще одна уже не будет иметь значения, и не останется никого, кто скорбел бы о таких людях, как Деорнот.
Пальцы Джошуа сжали руку старого рыцаря.
— Вернитесь к нам, Камарис. Пожалуйста. Его смерть не должна быть напрасной. Подумайте о прежних сражениях, в которых, я знаю, вы не хотели участвовать, но не отступали, потому что так было правильно и справедливо. Неужели ваша прежняя боль теперь окажется бесполезной?
Принц отпустил руку старика и отвернулся, его глаза заблестели. Саймон, наблюдавший за ним издалека, почувствовал, как у него сжалось сердце.
Камарис продолжал неподвижно стоять на месте, а его пальцы касались каменной пирамиды над могилой Деорнота. Наконец он повернулся, опустил глаза и взглянул на себя, затем медленно поднял рог и долго на него смотрел, словно никогда прежде не видел ничего подобного. Потом он закрыл глаза, задрожавшей рукой поднес рог к губам и затрубил.
И рог зазвучал. Первая слабая нота росла, набирала силу, пока не возникло ощущение, что содрогается сам воздух, новый звук превратился в крик, в котором слышались скрежет стали и топот копыт. Камарис, не открывая глаз, сделал глубокий вдох и снова затрубил, теперь громче. Пронзительный зов промчался по склону холма, отразился в долине, эхо наполнило все вокруг — и наступила тишина.
Саймон обнаружил, что закрыл руками уши. Многие другие поступили так же.
Камарис снова посмотрел на рог, потом повернул лицо к тем, кто на него смотрел. Что-то изменилось. Его глаза стали более глубокими и печальными, в них появилось осмысленное выражение, которого не было прежде, губы шевелились, но с них слетало лишь шипение. Камарис посмотрел на рукоять Шипа. Медленным и уверенным движением он вытащил клинок из ножен, выставил его перед собой, и черная блестящая полоса рассекла свет тускневшего дня. Крошечные капельки туманного дождя собрались на лезвии.
—
Старик опустился на колени перед изумленными людьми. Довольно долго он молчал — казалось, Камарис молился. Слезы бежали по его щекам, мешаясь с каплями дождя, и его лицо сияло в косых лучах заходившего солнца. Наконец Камарис поднялся на ноги и позволил Изгримнуру и Джошуа себя увести.
Саймон почувствовал, как кто-то дергает его за руку, и посмотрел вниз. Маленькие пальцы Бинабика сжали его рукав. Глаза тролля блестели.
— А знаешь, Саймон, о чем мы все забыли? Люди сэра Деорнота, солдаты Наглимунда — помнишь, как они его называли? «Правая рука принца». И даже Джошуа
Ошеломленный Саймон повернулся, чтобы еще раз взглянуть на Камариса. В дверном проеме стояла Мириамель. Она перехватила взгляд Саймона, и в ее глазах он прочитал укор:
Она повернулась и последовала за Камарисом и остальными в Дом Прощания, оставив Саймона одного в саду, залитом дождем.
24. Небо, полное чудовищ
Четверо сильных мужчин, потевших от невероятных усилий, несмотря на холодный ночной ветер, тащили по узкой лестнице крытые носилки, потом осторожно поставили кресло с пассажиром посреди сада на крыше. Мужчина в нем был так сильно закутан в меха и теплую одежду, что оставался практически неузнаваем, но высокая, элегантно одетая женщина сразу встала и с радостным восклицанием пошла ему навстречу.
— Граф Стриве! — сказала вдовствующая герцогиня. — Я так рада, что вы смогли прийти. И в такое холодное утро.
— Нессаланта, дорогая. Только ваше приглашение смогло заставить меня выйти из дома в такую отвратительную погоду. — Граф взял ее руку, затянутую в перчатку, и поднес к губам. — Простите меня за неучтивость, за то, что не встаю.
— Чепуха. — Нессаланта щелкнула пальцами носильщикам графа, чтобы они перенесли его поближе к ней, и вернулась в свое кресло. — Хотя мне кажется, что становится немного теплее. Тем не менее это просто великолепно, что вы пришли сегодня.