Башня Зеленого Ангела. Том 1

— Я бы сказала, что речь идет о сотнях людей, Джошуа, однако это всего лишь догадка. Птицы не умеют считать. Двигаются они не слишком быстро, но меня не удивит, если они окажутся здесь приблизительно через месяц.

— Кровь Эйдона, — выругался Джошуа. — Думаю, это Гутвульф и эркингарды. Я надеялся, что у нас будет время на подготовку до весны, но его осталось так мало. — Он поднял взгляд. — Вы уверены, что они направляются именно сюда?

— Нет, — просто ответила Джелой. — Но куда еще они могут идти?

Деорнот вдруг осознал, что вместо страха испытывает облегчение. Конечно, они не хотели такого развития событий, но их положение не было безнадежным. Несмотря на то что они располагали совсем небольшим количеством воинов, они занимали хорошо укрепленную позицию, полностью окруженную водой, и у них оставалась надежда, что они сумеют отбить атаку врага. И впервые появится шанс нанести ответный удар Элиасу после уничтожения Наглимунда. Деорнот почувствовал приближение жестоких сражений. Не так уж плохо будет упростить мир, ведь у них не останется выбора. Что любил часто повторять Эйнскалдир? «Сражайся и живи, сражайся и умри, Господь ждет нас всех». Да, так и есть. Ничего особо сложного.

— Итак, — наконец сказал Джошуа, — мы оказались между новой жестокой бурей, которая к нам приближается, и армией моего брата. — Он покачал головой. — Мы должны защищаться, ничего другого нам не дано. Прошло совсем немного времени с тех пор, как мы нашли это убежище, и нам снова предстоят сражения и смерть. — Он встал, наклонился и поцеловал жену.

— Ты куда? — Воршева коснулась рукой его щеки, но не стала смотреть в глаза. — Почему ты уходишь?

Джошуа вздохнул.

— Я должен поговорить с Саймоном. А потом я хочу немного прогуляться и подумать.

Он вышел в темноту, где властвовал ветер.

Во сне Саймон сидел на массивном троне из гладкого белого камня, его тронный зал представлял собой огромное открытое пространство, заросшее густой зеленой травой. Неестественно синее небо у него над головой походило на глубокую чашу. Вокруг выстроились в круг придворные, а их улыбки казались такими же фальшивыми, как небо.

— Король несет возрождение! — крикнул кто-то.

Из толпы придворных вышла темноглазая женщина с длинными прямыми волосами и направилась к трону. Саймон подумал, что ее лицо кажется ему знакомым. Женщина поставила перед ним куклу, сделанную из листьев и камыша, отступила назад и, хотя вокруг было негде спрятаться, исчезла.

— Возрождение! — крикнул кто-то другой.

— Спасите нас! — присоединился к нему новый голос.

Саймон хотел сказать им, что не располагает такой властью, но бесконечная процессия подобных спицам вращавшегося колеса неотличимых друг от друга лиц продолжала плыть мимо него. Гора подарков постепенно росла. Еще куклы, снопы желтой пшеницы, букеты цветов, яркие лепестки которых казались такими же искусственными, как выкрашенное в синий цвет небо. Вскоре его окружали корзины с фруктами и сыром, а также домашние животные, козы, телята, чье блеяние перекрывало голоса просителей.

— Я не могу вам помочь!

 — закричал Саймон. — Тут ничего нельзя сделать!

Бесконечный парад лиц продолжался. Крики и стоны становились громче, и от волновавшегося океана умолявших голосов у него заболели уши. Наконец он посмотрел вниз и увидел, что на подарки, словно поверх погребального кургана, кто-то положил ребенка. Лицо ребенка было серьезным, а глаза — широко раскрыты.

Когда Саймон к нему потянулся, его внимание привлекла кукла, которая была первым подарком. Прямо у него на глазах она начала гнить и чернеть, и вскоре от нее осталось блеклое пятно на ярко-зеленой траве. Другие подношения также стали меняться, разлагаясь с пугающей быстротой — фрукты лопались и съеживались, покрываясь пеной плесени. Цветы засыхали, превращаясь в хлопья пепла, пшеница обратилась в серую пыль. Саймон с ужасом смотрел, как стреноженные животные раздувались и тут же мгновенно становились скелетами с кишевшими на них отвратительными белыми личинками.

Саймон попытался слезть с трона, но диковинное сиденье начало изгибаться и скользить под ним, раскачиваясь так, словно задрожала сама земля. Он упал на колени в грязь. Где ребенок? Где? Он погибнет, как и все остальное, и его настигнет разложение, если Саймон ему не поможет! Он нырнул вперед и стал пробираться сквозь вонючий перегной, в который превратились подношения, но нигде не находил ребенка — лишь заметил блеск золота в куче… Саймон погружался в темную массу до тех пор, пока она не окружила его со всех сторон, забивая нос и заполняя глаза, точно кладбищенская земля. Неужели там, в тени, блеснуло золото? Он должен погрузиться еще глубже. Ведь у ребенка на руке был золотой браслет?.. Глубже. Ему становилось все труднее дышать…