Бастард и жрица

Признаться, эта мысль не давала мне покоя, и сегодня я только укрепилась в желании разгадать эту загадку. Сама Матерь Гор направила меня к этому лестрийцу, открыла дверь и заботливо проложила маршрут. Это не могло быть простым совпадением, уж я-то знаю.

– У меня нет ответа на твой вопрос.

– И тебе даже не любопытно? – Он пожал плечами и продолжил любовно полировать свой меч. – Знаешь, такое чувство, как будто… у тебя в роду не было никого магически одаренного? Просто обычные люди, пустышки, как говорят у нас, не вызывают колебаний магического фона.

Он вдруг замер, и я увидела, как проступил узор вен на напряженных руках.

– Нет. Не было.

Все тот же отрешенный тон, упрямо сжатые губы. Реннейр коснулся смертельно опасной кромки пальцем, проверяя.

– Ренн… – я набрала в грудь побольше воздуха и сжала пальцы так, что ногти воткнулись в ладонь. Вопрос, который я собиралась задать, он слишком личный, а мы еще не настолько близки, – …а лорд Брейгар – твой отец?

Вопрос повис в воздухе, и я затаила дыхание. Да, я заметила их сходство, слышала разговоры о том, что у повелителя Лестры двое сыновей, но по какой-то причине знаки рода носил только Демейрар. А это значило лишь одно.

О таком обычно молчат. Такое считается позором. Но я никогда не могла понять, почему клеймят детей, которые ни в чем не виноваты.

– Да, Рамона, – и взгляд тяжелый, как каменная плита. – Я его бастард. Внебрачный ребенок, если хочешь знать.

– Для меня это не имеет никакого значения.

Верит ли?

Но ведь это правда!

Уголок рта дернулся, будто он хотел улыбнуться или усмехнуться, но в последний момент передумал. Реннейр отложил клинок в сторону бережно и нежно, а потом встал и, обойдя костер, опустился рядом. Между нами два локтя, а меня уже в жар бросило – я перестала дышать и будто уменьшилась. Ренн смотрел на меня в упор, и я, считавшая себя смелой, вдруг струсила.

– Почему? – спросил негромко, но тон его заставил дрогнуть струну в глубине моего существа – она натянулась до предела.

– Потому что важно не то, кем ты родился, а то, кем ты стал.

– И кем же я стал, по-твоему? – он склонил голову набок и смотрел, смотрел, смотрел на меня, будто хотел просверлить во лбу дыру и подглядеть мысли.

Я спрятала глаза. Голос садился, и я ругала себя за то, что мямлю и слишком долго думаю. Наверняка ему не по вкусу девицы, которые не могут складно излагать свои мысли, а я сейчас именно такая. И я не вру себе в том, что хочу, просто безумно хочу, нравиться ему.

– Ты стал хорошим человеком.

– Хорошим человеком… – повторил он эхом. – Ты ведь ничего обо мне не знаешь, жрица.

– Так расскажи! Я хочу знать о тебе больше, Зверь-из-Ущелья. Мне надоели твои загадки! – в пылу я взмахнула рукой и случайно хлопнула ее на колено мужчины.

Мы оба замерли. Он от неожиданности, я – от неловкости и стыда за себя.

Медленно, как воришка, подгребла пальцы в кулак и убрала руку. Реннейр сипло втянул воздух и наградил меня нечитаемым взглядом.

– Что ж, пусть это будет ночь откровений.

* * *

Реннейр

Я не заметил, как вечер сменился ночью. Сизая мгла повисла над горами, выпала роса. Вместе с прохладой пришло и спокойствие, только где-то глубоко внутри звучали отголоски вины. Было такое чувство, будто призрак Кристейна тоже сидит у костра и ухмыляется в бороду.

– Помнится, ты желала знать, как я заработал свою кличку?

Никому об этом не рассказывал, так почему готов сейчас открыться чужачке? Хотя какая она чужачка после всего, что было. Кому пытаюсь лгать?

– Если не хочешь говорить, то не надо. Твое прошлое касается только тебя, Зверь-из-Ущелья, – взгляд серьезный, понимающий. Глубокий, как купол неба над нами.

– Раз уж взялся, то прерываться не стану. Начну с самого начала… – сцепив руки на коленях в замок, я запрокинул голову. – Ты что-нибудь знаешь о войнах?

– Моего дома она не касалась. Мы живем замкнуто, но я читала о войнах в книгах.

– Тогда вряд ли ты слышала о войне с фризами. Она началась восемь лет назад и длилась два года. Мне было столько же, сколько тебе сейчас, когда я туда отправился, – говорю, а перед глазами встают картины из прошлого. Яркие и объемные, будто я до сих пор там – застрял, как паук в янтаре. – Фризия – это маленькое южное королевство на границе с нами. Я сражался во славу Арнерии, короля и лорда Брейгара, был одним из самых верных его мечей, не понимая тогда, что фризы ничем от нас не отличаются. В их глазах мы были таким же злом. Просто власть имущие что-то не поделили, а нас стравили, как собак. Для таких же юнцов, как я, это был шанс снискать славу за воинские подвиги и признание, кто-то хотел обогатиться, кого-то гнал на войну долг.

Рамона уселась, подтянув колени к груди и не отрывая взгляда от трескучего пламени. Интересно, какими глазами она теперь на меня будет смотреть? Поймет, наконец, кто я такой?