Бастард из Центра Мира (СИ)

Моя прогулка по улицам городка, сопровождалась тысячами недовольных взглядов, причём все они были направлены не на меня, а на мой конвой. Солдаты, рыцари, воины и авантюристы были явно недовольны происходящим. Среди толпы я заметил рыжую макушку Лисы, и привычным посылом отправил ей сообщение, пока ничего не предпринимать, ждать три дня, если что-то пойдёт не так, то действовать по обстоятельствам. Заметив лёгкий кивок, я перестал смотреть в её сторону и, сохраняя достоинство, проследовал до порта.

Путь до столицы Мендева ничем особым не запомнился, кроме постоянных угроз со стороны главного фанатика, и его прихлебателей, которые, почувствовав себя свободней вне окружающих меня верных людей, проявили свою суть. Моим щитом от их постоянных нападок выступал жрец Абодара, прекрасно понимающий, что чем спокойней и быстрее мы доберёмся до Неросиана, тем лучше будет всем.

В столице, как и было обещано, меня повели в сторону покоев для высокопоставленных пленников, то есть окна там были зарешёчены, у крепких дверей постоянно стояла стража, но внутреннее убранство «камеры» было намного лучше, чем в обычной тюрьме. Видя, что ничего мне особого не грозит, а весь этот фарс с заключением и обвинениями скоро закончится, я расслабился. Зря. Перед дверьми в мои новые покои меня оглушили ударом сзади.

В себя я пришёл с трудом, в голове гудело, ноги и руки были вывернуты, а в нос ударил запах крови и горелого мяса. Кое-как расцепив глаза, я понял, что мало того, что нахожусь в пыточной, так ещё и растянут на дыбе. Потянувшись к магии, я не смог до неё дотянуться, едва чувствуя её движение. Кажется, я попал.

— Наконец-то ты очнулся, — раздался из угла хриплый голос, — а то я думал начать тебя будить, — на свет вышел толстяк с волосатыми руками и в кожаном фартуке на голое тело.

— И было бы неплохо, чтобы ты, — восстановив зрение, я сфокусировал взгляд на своём собеседнике, — объяснил мне, какого хрена тут происходит.

— Какие интересные слова знает высокородный господин, — улыбнувшись гнилыми пеньками зубов, прохрипел палач, — ну ничего, сейчас ты не так запоёшь. Ты будешь петь мне обо всех своих грехах.

— А ты не боишься, последствий, ведь если со мной что-то случится, то тебе точно не поздоровится, — немного пошевелив руками, я попробовал ощутить пределы нынешней свободы движений.

— Если бы мне давали по монетке за каждую такую угрозу, я давно переехал в верхний город, — начав перебирать пыточные инструменты, ответил он, — ну ничего, совсем скоро ты признаешься во всём что надо, а потом тебя отправят на плаху, а старый Борг продолжит свою работу. Ну что ж, — взяв тонкий нож, он приблизился ко мне, — глаза и язык оставим напоследок, начнём с чего-нибудь полегче.

Понимая, что пыток мне не избежать, я просто сжал зубы и приготовился к боли, попутно размышляя, как мне отсюда выбраться. Маны я почти не чувствовал, а значит на мне особые кандалы, причём именно зачарованные на подавление внутренней магии.

Сука! Как только выберусь, я оторву тебе голову!

Ух, наблюдая, как мой мучитель снова отошёл к инструментам, я попытался сосредоточиться. Это точно не холодное железо, от него совершенно другие ощущения, а значит, на сами кандалы магией воздействовать можно. Посмотрев на правую руку, я довольно оскалился, татуировки с заклинанием Стук, всё ещё на месте, осталось их только активировать и можно идти в побег. Была только одна проблема, я прекрасно чувствовал, что даже если прямо сейчас открыть кандалы, меня в них очень быстро вернут. Вывернутые руки и затёкшие ноги просто не дадут мне нормально двигаться, а значит, придётся перетерпеть пытку.

Наблюдать за работой палача было охренеть как интересно, особенно когда он сладострастно описывал, как работает тот или иной экспонат его коллекции, обещая испытать на мне их все. Сейчас же он только разогревал меня: надрезы в болевых точках, иголки под ногти, плеть, прижигание раскалённым металлом. Под конец марафона из боли, я с трудом оставался в сознании, и держался в сознании исключительно на голой воле.

— На сегодня закончим, — подойдя ко мне, палач поднял мою опущенную голову за подбородок, — вижу, ты ещё не готов сознаться в своих грехах. Завтра я продолжу, и послезавтра, до тех пор, пока ты не сознаешься во всём.

Короткий удар отправил меня в темноту.

Очнулся я в пустой пыточной. Раны, нанесённые палачом — болели и нестерпимо чесались, но отстранившись от них, я смог начать размышлять здраво. Кажется, я недооценил мастерство этого урода, который всё же смог довести меня до полного истощения. Прикладывая невероятные усилия, я, не желая продолжения пыток, начал реализовывать свой план побега. Взяв под контроль тот небольшой объём маны, который я ещё чувствовал, я начал направлять его к татуировке с вложенным в неё заклинанием. Миллиметр за миллиметром, ручеёк неосязаемой энергии тёк по невидимым каналам, приближая мою свободу. Когда взятая мной под контроль мана прошла примерно половину пути, двери пыточной распахнулись.