Бастион

— Не пугай, курносая, — сказал я. — Меня уже сложно напугать. Признаться, мне вообще осточертел этот мир, и если б не...

Я осекся на полуслове, но она поняла, и так посмотрела на медальон на моей груди, что я невольно прикрыл его ладонью. Тут же опомнился, и покачал головой:

— Видишь, до чего дошел?.. Нервы…Скучно мне, тетушка. Я перерос порученное мне. Нет больше ни желаний, ни веры. Женщины — слишком примитивные существа, что б вообще тратить на них время. Все — было, все — надоело, все — суета сует... Даже сам процесс флирта, соблазнения, влюбленности, настолько предсказуем, что вызывает не азарт, а тошноту. И знаешь, что парадоксально? Как ангел Любви, я достигал куда меньших результатов, чем как ангел Порока. Что из этого вытекает? Ангел Порока сильнее ангела Любви.

— У тебя совсем голову снесло, — вздохнула она. — Любовь, это то, что сильнее всего на свете, а ты — лишь одна из ее теней. Теней!..

— А ты говоришь банальности, — утомленно парировал я. — «Добро — это добро, зло — это зло, черное — это черное, а белое — это белое»... Бла-бла–бла… Оглянись! Мир изменился! Нет уже ни добра, ни зла… Одна серость! Сплошные «инь и янь в одном флаконе». И в добре уже есть зло, и во зле — добро... Мерзость какая!..

— Хочешь вылечу от скуки? — прищурилась она. — Новое пари, а?

Это была наша старая забава. Время от времени мы придумывали друг для друга, казавшиеся невыполнимыми задания, заключали пари и тем развлекались. Если б вы только знали, какие империи создавались и разрушались из-за таких «мелочей» как любовь и человеческий фактор. То, что казалось незыблемым, рушилось из-за одного — единственного расставания, и создавалось — из ничего! — из-за одной — единственной встречи. А строителями были мы. Скучно, очень скучно жить среди примитивных и однообразных людей годами, веками, тысячелетиями... Монотонно выполнять свою работу из года в год, и тускнеть самому, поневоле уподобляясь окружающей тебя серости...

Свою тетушку я обожал. Мудрая, как мир, непобедимая, как время, порой грозная, и даже коварная, она обладала задором пятнадцатилетней девчонки. Немало мы с ней покутили и подурачились за эти века. Но, и к моей чести надо сказать, что я тоже не давал ей закиснуть от скуки. Бывало, — и ох как бывало! — что и непобедимая Смерть вынуждена была отступить, с хохотом признавая свое поражение!..

— Пари? Хм-м... Предмет спора?

— Ты же просто кичишься своей опытностью и профессионализмом. Тебя прямо распирает от самодостаточности… Вот, давай и поиграем  «в любовь»... Так, говоришь, никто против тебя не устоит?

— Никто, — твердо заверил я. — А в чем подвох? Какие-то особые условия на этот раз?

— Никаких! Соблазняй, влюбляй, пытайся удержать... А я посмотрю.

— Издеваешься? — обиделся я. — Это не серьезно. У нас были с тобой такие пари, такие интриги, и после всего этого ты...

— Да, но есть нюанс, — подняла она указательный палец.

— Какой?

— Пошли годы. Ты изменился. И уже давно не ангел Любви. Ты — Порок. На это я и делаю ставку. Не ври себе: не все понятия перепутаны. И добро, по прежнему остается добром, и любовь — любовью. Кто этого не понимает — проигрывает. Люди часто пытаются подменить понятия, но суть вещей от этого не меняется.

— Меня это не привлекает. А думал, будет интересно, а ты опять о банальностях...

— Интересно будет, — заверила она. — Сам себе удивишься. Спортсмены тоже долго не верят, что их время вышло, но годы берут свое. Ты ослаб. Я вижу это.

— Что-то ты темнишь, — задумался я. — Что-то здесь не так...

— Ну ты же так в себе уверен...

— Уверен. Потому и не интересно.

— Даже несмотря, что на кону?..

— И что ты предлагаешь?

Она вмиг стала серьезной.  Глаза прищурились, даже зрачки превратились в две тонкие, вертикальные полоски... Но этим меня не испугаешь. Видел я лица и пострашнее: благообразные, ухоженные, сытые и самодовольные лица людей. Вот это действительно страшно. А смертью меня не напугать — мы с ней слишком давно знакомы...

— Ну что ж, если ты так уверен в себе, ангелочек... Тебя не устрашит  никакой заклад. Я предлагаю сыграть на большие ставки!

— Тогда и я потребую от тебя серьезный вексель.

— Надо думать, — жестко сказала она. — Ведь мы ставим с тобой на одно и то же... На нее!

Ее палец был направлен в медальон на моей груди.

— С ума спятила?! — рассвирепел я. — Совсем рехнулась?!

— Что с тобой, ангелочек? — с притворным удивлением распахнула она огромные глаза. — Ты же никогда не боялся играть на судьбы других людей? Сотни миллионов судеб тебя не заботят, а в эту девчонку ты вцепился намертво... Отпусти ее. Ты не можешь удерживать ее вечно. Ее срок давно вышел...

— Это не твое дело — считать не принадлежащие тебе сроки! Она — часть меня, и не покинет этот мир, пока его не покину я! Я ее не отдам!

— Только мучаешь девчонку, — поморщилась она. — Но мне интересно, чего ты так испугался? Вроде так был в себе уверен... Какая разница, что на кону, если ты видишь, что у тебя на руках — тузовое каре?