Базар житейской суеты. Часть 1

Такъ мечтала наша ромагтическая героиня о своей будущей судьбѣ. Къ этому должны мы прибавить, что во всѣхъ ея воздушныхъ замкахъ первымъ и главнѣйшимъ жителемъ былъ ея будущій супругъ. Что тутъ удивительного? Мы знаемъ изъ достовѣрныхъ источниковъ, что молодыя дѣвушки всего чаще думаютъ о своихъ идеальныхъ женихахъ, и они же составляютъ предметъ постоянной заботливости для ихъ матерей. Ужь такъ устроена женская натура.

— Я сама должна быть для себя и матерью и отцомъ, говорила Ребекка, думая въ то же время съ болѣзненнымъ замираніемъ сердца о своей первой неудачѣ въ столкновеніи съ негоднымъ Джозефомъ Седли. Можетъ быть, оно и къ лучшену, что этотъ дуракъ отсталъ отъ меня.

Рѣшившись окончательно устроить свое положеніе на «Королевиной усадьбѣ«, она расчитала, что ей необходимо заискивать благосклонность всякой живой души, съ которою столкнетъ ее судьба.

Но миледи Кроли, какъ женщина слабая, безхарактерная и не имѣвшая почти гикакого значенія въ своемъ собственномъ домѣ, не могла входить въ стратегическія соображенія миссъ Шарпъ, тѣмъ болѣе, что супруга баронета вовсе неспособна была оцѣнить ея таланты. Ребекка оставила ее въ покоѣ. Изрѣдка говорила она своимъ ученицамъ, съ видомъ соболѣзнованія, о ихъ «бѣдной мама», и хотя она обращалась къ ней всегда не иначе, какъ со всѣми признаками холодной почтительности, но не на нее обращены были главнѣйшія усилія ея изобрѣтательного ума.

Ея педагогическая метода въ отношеніи къ малюткамъ Кроли, полюбившимъ отъ всей души свою добрую гувернантку,

отличалась необыкновенной простотоій. Миссъ Ребекка думала, что нѣтъ никакой надобности засаривать молодой мозгъ слишкомъ темными и отвлечонными понятіями, почерпнутыми изъ разныхъ наукъ, а всего лучше оставить малютокъ на произволъ ихъ собственной любознательности, такъ, чтобы онѣ воспитывали себя сами, безъ посторонняго руководства. По ея мнѣнію, изъ всѣхъ педагогическихъ системъ самая лучшая та, когда дитя само хлопочетъ о развітіи своего ума и сердца. Старшая дочка страстно любила книги; такъ-какъ старая библіотека на «Королевиной усадьбѣ«представляла довольно значительную коллекцію произведеній изящной словесности прошлого столѣтія, на французскомъ и англійскомъ языкахъ, и такъ-какъ ни одинъ мужчина во всемъ замкѣ не прикасался къ дубовымъ полкамъ книжныхъ шкафовъ, поступившихъ теперь въ полное распоряженіе гувернантки, то Ребекка нашла средство пріятнымъ образомъ, играя и шутя, сообщить миссъ Розѣ Кроли множество весьма интересныхъ познаній.

Такимъ образомъ, она и миссъ Роза читали вдвоемъ восхитительныя творенія французскихъ и англійскихъ писателей, между которыми особенно имъ нравились произведенія учонаго доктора Смоллета, остроумного мистера Фильдинга (преимуществеимо его Джозефъ Андрусъ), очаровательного и, вмѣстѣ, фантастического monsieur Кребильона Младшого, которому столько удивлялся безсмертный англіскій поэтъ Грэй. Творенія фернейскаго философа тоже поглощали напряженное вниманіе обѣихъ дѣвицъ.

Однажды, молодой Биттъ Кроли вошолъ въ классную залу и, увидѣвъ ихъ за книгами, спросилъ:

— Что вы дѣлаете, миссъ гувернантка?

— Читаемъ Смоллета, отвѣчала Ребекка невиннымъ тономъ,

— А! это очень хорошо, сказалъ мистеръ Пмттъ Кроли, совершенно успокоенный на счетъ выбора назидательныхъ сочиненій. Докторъ Смоллетъ въ свое время былъ учонѣйшій человѣкъ въ мірѣ. Его исторія немного скучновата, но совсѣмъ не такъ опасна для развитія юной головы, какъ англійская исторія мистера Юма. Вѣдь вы читаете исторію Смоллета?

— Да, мистеръ Кроли.

И Ребекка сказала правду, хотя при этомъ не считала нужнымъ прибавить, что то была исторія «О похожденіяхъ мистера Гомфри Клинкера».

Въ другой разъ, мистеръ Кроли засталъ свою сестру за чтеніемъ французскихъ трагедій, и это показалось ему довольно соблазнительнымъ для юной дѣвицы; но такъ-какъ гувернантка объяснила, что это собственно дѣлается для пріобрѣтенія легкости въ разговорномъ языкѣ, то это успокоило его совершеннѣйшимъ образомъ однажды навсегда. Какъ дипломатъ и свѣтскій человѣкъ, мистеръ Кроли чрезвычашю гордился своимъ практическимъ знаніемъ французского языка, и съ сердечнымъ удовольствіемъ выслушивалъ комплименты гувернантки, удостовѣрявшей его, что онъ объясняется на этомъ діалектѣ, какъ самъ monsieur de Massillon.