Бедабеда

Людмила Никандровна очень ценила в общении с дочерью именно эти моменты, когда та была смешной, забавной, легкой. Жаль, что их становилось все меньше. Но иногда, вот как сейчас, Людмила Никандровна любовалась Настей. Она с аппетитом уминала печенье, клянчила у Марьяши кусочек шоколадки, сидела, подложив под себя ноги, так же, как любила сидеть Марьяша. Сейчас Настя казалась Людмиле Никандровне совсем маленькой девочкой. Ребенком, который не понял, что случилось и как нужно реагировать – то ли смеяться, то ли плакать.

Настя призналась своему Коле, что ходила в церковь, будучи некрещеной. Рассказала о бывшем муже – вегетарианце и йоге – и о дочке. О маме – психиатре по профессии и бабушке – больной на всю голову по призванию, так сказать.

– И что Коля? – спросила осторожно Людмила Никандровна.

– Он смотрел на меня так, будто у меня рога и копыта вдруг выросли, – рассмеялась Настя. – Такое дурацкое у него было лицо. Даже не понимаю, чем он меня привлек. Бороденка куцая, волосы вечно сальные, перхоть сыплется. Когда он от меня шарахнулся, правда, как ошпаренный отскочил, я будто… не знаю. Нет, не очнулась. Другое. Как будто смотрела в кинотеатре длинный фильм, а потом вдруг резко вышла на улицу, на свет. И глаза сначала заболели, а потом все показалось ярким. Вот и здесь так же. Пока Коля что-то там лепетал, я на него смотрела. Знаешь, у него все как-то «недо» – недогубы, недоброви, недоборода. Вроде бы имеются, но в зачатке. Коля, когда нервничает, всегда краснеет. Но не красивым румянцем, а пятнами. Ужас. Вот он стоял пятнистый, бороденку свою щипал, а я думала: ну что я в нем нашла? Господи, я же так гордилась, что он именно меня выбрал! Ты права была – бред какой-то. У нас такие девчонки красивые в хоре пели, все как на подбор, и этот – недомужчина. Ну еще до того, как он подбирал слова, чтобы сообщить, что знакомство с родителями не состоится, я сама ему об этом объявила. Что не собираюсь плавать в проруби, лучше горячую ванную приму. Не знаю, как он в обморок не грохнулся. Нет, не потому что я прорубь на ванну променяла, а потому, что вроде как его бросила. Знаешь, у него такое раздутое самомнение оказалось. Только с чего? За счет отца ведь выплывает. Отец его и в семинарию пристроил, и приход ему обеспечит. Вот отец, говорят, у него действительно очень классный. Жаль, не познакомились. Знаешь, мам, я даже не переживаю. Просто не понимаю. Может, ты мне как врач объяснишь? Почему со мной вечно происходит всякая фигня? Ну почему я не могу встретить нормального мужчину?

– Тебе неинтересно с нормальным. Тебе нужен адреналин, страсти, кипение, бурление. Состояние влюбленности, трагедии. Некоторые на подобные яркие, острые, больные чувства не способны. Знаешь, это как с болевым порогом – низкий и высокий. Или как со слезными каналами. Говорят «у него всегда слезы близко». Кто-то может терпеть адскую боль, кто-то может разрыдаться, глядя на красивый цветок. Так и ты – у тебя чувства близко. Эмоции оголены. Ты без изоляции, что ли, без предохранителя, напрямую подключена к источнику тока.

– Да, ты права. Так всегда будет? То есть, получается, я зависима? Как с твоей точки зрения? Я мазохистка?

– Нет. Просто ты такая. Если тебе тяжело справиться самой с собой, я могу тебе помочь. Как врач. Но только если тебе это нужно.

– Нет, я в норме. Особенно после котлет и печенья. Я облопалась как удав. Даже дышать не могу. Ну почему у меня вечно крайности – или я голодная, как сто чертей, или наемся так, что тошнить начинает.

– Потому что ты живешь крайностями. Между, середина на половину, тебе скучно.