Бедабеда

– Я не собираюсь ни на кого перекладывать ответственность, – ответила Людмила Никандровна, которая много раз видела фотографию тети Нади в старом альбоме. Красивая девушка. Умный, чуть с хитрецой взгляд. За что двум родным сестрам такая судьба досталась? За какие такие грехи они расплачивались? У Людмилы Никандровны все похолодело внутри. Неужели их роду выпали такие мертвые души? Равнодушные, жестокие, эгоистичные.

– Совсем забыла! – Мать аж подскочила на месте. Казалось, что этот разговор и воспоминания доставляли ей настоящее удовольствие. Или она специально издевалась над дочерью, видя, что та в шоке. – У твоего отца младший брат был. То есть твой дядька, получается. Тот да, сумасшедший точно. Со справкой. Вроде как это ему по отцовской линии перешло. У них там девочки нормальные рождались, а мальчики – как карта ляжет. Его Антон звали. В детстве нормальный был, так все говорили, а потом странный стал. Его в психушку положили, там он и умер. Семнадцать лет, до восемнадцати три дня оставалось. Ну а чего удивляться? Свекровка моя родила Антона уже в сорок шесть. До последнего не верила, что беременна. Думала, климакс наступил, вот и растолстела. И в жар тоже от климакса, а не от беременности кидает. Да она всем врачам до последнего твердила, что у нее климакс, а не беременность. И, веришь, не могла вспомнить, как с мужем переспала. Поклясться была готова, что за последний год – ни одного раза не случилось. Даже в непорочное зачатие поверила. Ну не помнила, хоть ты тресни. Не спала с мужем, и все тут. Врачи сначала смеялись, а потом увидели, что пациентка не врет, искренне говорит. Конечно, ничего хорошего за все время она не услышала. Когда ребенок родился вроде как здоровым, все удивились. «Ну, молитесь всем богам теперь! – говорили врачи. – В сорок шесть надо с внуками нянчиться, а не рожать».

– Антоша хороший мальчик был, – продолжала мать. – Добрый, нежный, ласковый. Когда он в третьем классе учился, умер его друг, прямо на его глазах. Мальчишки вроде как обряд посвящения проходили – через железную дорогу перед поездом перебегали. Ну и малышню за собой притащили. Антоша побоялся бежать, над ним все смеялись, а его друг побежал. Его поездом по путям и размазало. В закрытом гробу хоронили. Антон тогда замкнулся, стал совсем тихим. Но никто внимания особого не обратил. Мальчик сидит, никому не мешает, вот и хорошо. Учится нормально, за поведение всегда «отлично» в дневнике стоит. Не дерется, с уроков не сбегает. В шестом классе умерла девочка из их класса. Тоже банальность, никто не удивился. Девочку клещ укусил, энцефалитный. Ну вовремя не заметили, не вытащили – и все. От клещей тогда многие умирали. От всего умирали. Утопленников так и вовсе было не счесть. Нормально все к этому относились. Привыкли. Антоша, видимо, еще тогда слетел с катушек. А потом он влюбился. Нормально, шестнадцать лет, самый возраст. Только не ту девушку выбрал. Валька, шалава, красивая до жути, но и гуляла с кем ни попадя лет с четырнадцати. И мамаша ее такая же. Антоша же не спал и не ел. Валька по пьяни да из жалости переспала с ним один раз. Когда Антон увидел ее с другим, срыв у него и случился. Ну а прошлое только наложилось. Ладно бы напился или морду Вальке набил – все бы поняли. Антон же плакал, как девчонка, разговаривал сам с собой, писал что-то, кричал, бил сам себя. Вот все и решили – точно умом тронулся. Было бы кого возвращать. Как справляться с маньяками, пьянчугами, хамлом – все знали, а как реагировать на тихого сумасшедшего – нет. Сдали в психушку от греха подальше. А там быстро разобрались, диагноз припаяли, простынями к кровати привязали – Антон ведь вырывался – и таблетками, уколами залакировали, пока он в овощ не превратился.

– Почему ты мне никогда не рассказывала? – спросила Людмила Никандровна, не зная, как реагировать на неожиданно полученный семейный анамнез. Иногда и вправду лучше не знать.

– А зачем рассказывать-то? – удивилась мать. – Ты нормальная, Витек тоже. Настя трехнутая, но это ты ее распустила. Еще и наркоманит как пить дать.

Людмила Никандровна даже не нашлась, что ответить.

– Я больше не могу, – сказала мать. – Ты хочешь отправить меня в больницу, но это не поможет. Отправь меня домой, к Вите. Сердце за него болит. Может, я там не такая сумасшедшая буду. Дом ведь. Да и Лариска с Катькой за мной присмотрят. Они шалавы, конечно, но добрые. Витьку любят. Разреши мне уехать. Я хочу успеть со всеми внуками побыть, хотя бы недолго. Марьяша меня боится. Не меня, а за меня. Она не знает, чего ждать. Да и не могу я с Марьяшей, не понимаю ее. Другая она совсем. Будто не дите вовсе. Она меня не любит, я же вижу. А за что меня любить? Кому нужна сумасшедшая прабабушка? Отправь меня к Вите, ради себя, ради Марьяши. Не хочу, чтобы она видела, как я схожу с ума. Отправь, пока не поздно. Я скоро умру, так пусть Витя всем займется. Не ты.