Бедовый месяц

Неожиданный, признаться, маршрут. Я-то почти приготовилась выяснить, какие на ощупь шелковые простыни, если к ним прижиматься голой спиной. Да и вообще узнать, какими простынями застелено супружеское ложе. Однако мне предложили предаваться семейному разврату в компании омара, все еще пучившего черные глаза-бусины в компании уползающих на тот свет улиток.

Филипп изящно опустил меня на подушки, словно всю жизнь только этим и занимался: раскладывал женщин на диванах. Он быстро стянул свитер, невольно продемонстрировав гладкий подтянутый торс с аккуратными, а не резкими, мускулами живота. Упершись руками, навис надо мной. На руках напряглись мускулы. Хотелось к ним прикоснуться кончиками пальцев, но я не решилась.

Хищным взглядом он исследовал все, что открывало тонкое кружево. Мог бы и в глаза посмотреть, но, похоже, в моменты страсти то, что прилагалось к женской голове, мужчинам было куда интереснее.

– Погасите свет, – прошелестела я, не справившись с несвоевременным приступом скромности.

– Нет. Я хочу видеть, что днем скрывают твои скромные платья, – с хрипотцой протянул он и начал медленно склоняться.

Губы неизбежно приближались к губам. Даже не верилось, что спустя двое суток после венчания у нас наконец случится не только раздача супружеских долгов, но и первый супружеский поцелуй! Я прикрыла глаза, замерев в предвкушении страстного, чувственного прикосновения. Сравнивать мне было не с чем, но уверена, что муж целовался божественно…

Внезапно он рухнул сверху, как мешок картошки, словно резко потерял сознание. Из груди у меня выбило почти весь воздух, а из горла вырвалось непотребное кряканье. Я резко открыла глаза и просипела, постучав его пальцем по плечу:

– Господин Торн?

Муж утыкался носом в подушку между моим ухом и плечом. Драконова матерь, он действительно потерял сознание!

– Филипп! Ты в порядке?

В панике я задергалась, пытаясь отодвинуть от себя неподвижное тело. Уперлась руками в плечи. Он съехал вниз и с грохотом рухнул голой спиной на пол. Одна рука вытянулась на ковре, другая оказалась прижата к боку.

– Господи боже!

Путаясь в длинном подоле, я соскочила с дивана и едва сама не вспорола носом ковер возле бледного, как при смерти, мужа.

– Филипп! – Я похлопала его по щекам.

Он никак не реагировал. Похоже, нам остро требовались нюхательные соли. Обоим!

Но сознание у меня всегда было на редкость крепкое. В обморок я ни разу в жизни не падала, даже в ситуациях, когда в обморок стоило упасть просто из чувства самосохранения. За нюхательной солью пришлось в темпе драконьего вальса нестись к Клементине.

Когда тетушка открыла, я протянула дрожащую руку и выпалила:

– Нужны нюхательные соли! Дело жизни и смерти!

– Что случилось? – Она поменялась в лице и, вцепившись в мое запястье, затащила в номер. – Муж тебя обидел?

– Нет, – покачала я головой и уронила руку. – Скорее, я его обидела.

Глаза тетки покруглели, рот открылся. Она явно силилась понять, что произошло, но никак не смекала. Из противоположных спален, привлеченные нашими голосами, выкатились Лидия с Ренделом, и образовалось стихийное семейное собрание, готовое обсудить нашу с Филиппом неприятность.

Хотелось попросить всех лишних выйти, но время шло. По шкале омертвения, полагаю, муж все быстрее приближался к отметке «вызывайте духовника – соли не подействуют», и молчание никак не помогало эти самые соли добыть.

– Понимаете… – Я развела руками, не зная, как ловчее объясниться. – Мы… кхм… так сказать…

– Что же? – охнула тетка и испуганно прижала к губам пальцы.

– Мы утопали в пучине страсти…

– И?!

– Филипп не выплыл, – скорбно покачала я головой.

На комнату не опустилась, а обрушилась такая тишина, что было слышно, как у Лидии из горла вырвался какой-то странный звук. То ли вздох, то ли писк, то ли отголосок заупокойной молитвы.

– Он жив? – поменявшись в лице, коротко спросила тетка.

– Ну… – Я замялась. – Если говорить практически, то он пока не остыл.

– Рендел! – рявкнула Клементина, обращаясь к мужу. – Днем ты набрался с каким-то именитым лекарем? Самое время воспользоваться ценными знакомствами.

– Зачем лекарь? – испугалась я, вдруг осознав, что моя семейная трагедия, как зыбучие пески, засасывает все больше случайных людей. – Клементина, ты же ничего не подливала нам в еду?

– Нет, – уверила она.

Спасибо, святые заступники!

– Я подмешала в вино, – покаялась тетка. – Но исключительно из добрых побуждений.

– Да ты почти вдовой меня сделала по доброте душевной! – в сердцах воскликнула я.

– Тоже неплохой, по-моему, вариант! – подала голос Лидия, но тут же заткнулась, попав в перекрестье трех недовольных взглядов: старшей сестры, свояка и единственной племянницы. – А что? Богатая юная вдова! Казнят-то за убийство все равно Клементину, но она сама говорила, что готова пожертвовать жизнью ради твоего счастья, Тереза.

– Типун тебе на язык! – в три голоса и практически в унисон высказали мы единодушное мнение об этом неплохом «варианте».