Бедовый месяц

Неожиданно Филипп повернул голову, увидел рядом со мной незнакомую девицу и измерил ее внимательным взглядом. С задорной улыбкой, с какой встречала всех перспективных парней во время учебы, она живенько помахала ему рукой. И мне не понравилась ее нервирующая дружелюбность.

Выйти из очереди, чтобы познакомиться лично, мой дражайший супруг не потрудился и с характерным высокомерием холодно кивнул. Дескать, будем знакомы на расстоянии.

Зато господин рядом с ним очень энергично помахал в ответ и выронил из рук сверток. Он бросился этот сверток поднимать, толкнул мирно мерзнущего Филиппа и принялся суетливо извиняться, когда тот облил себе пальто чаем.

Ни один из нас горяченьким напитком не угостился, зато щедро полил площадь, а мой супруг местами и одежду. На его лице нарисовалась вся тоска аристократического народа по шикарным торговым домам, где в очереди стоял не он, а к нему — с радостью предложить все, что его душе угодно. Даже если товар продается в лавке через улицу.

— У тебя очаровательный муж! — воскликнула Вирена.

— Кхм… спасибо, — отозвалась я, словно внешняя привлекательность Филиппа Торна была моей личной заслугой.

— Бери его с собой на встречу, — распорядилась она.

— Полагаешь, будет уместно? — засомневалась я.

— Мы же старые друзья! — Вирена по-свойски хлопнула меня по плечу. — Кира в любом случае придет с женихом. Он ее одну никуда не отпускает. Надеемся, что маму с собой не притащит.

Я снова с сомнением покосилась на Филиппа. Очередь все-таки продвинулась, сосед отступил на уважительное расстояние, а тоска на лице моего дорогого мужа осталась. Сразу видно, как он «наслаждался» новым жизненным опыт.

— Спрошу у него и пришлю тебе записку, — предложила я. — Где ты остановилась? В Сиале?

— С ума сошла! — Вирена всплеснула руками. — Мы сняли комнату здесь, в деревне. На всех выходит совсем недорого. Так вы с мужем живете в Сиале?

Я дернула плечом, дескать, повезло вскарабкаться на гору, теперь думаю, как с нее не скатиться на пятой точке.

— Конечно, на медовом месяце не экономят, — протянула она, и я деликатно промолчала, что экономию мой дорогой супруг, должно быть, видит только в страшных кошмарах.

Напоследок Вирена сказала название гостевого дома и, забрав у продавца сверток, зашагала к выходу из ярмарки. По дороге она оглянулась и помахала рукой:

— Завтра в пять!

Стоило пристроиться рядом с Филиппом, как он спросил:

— Ваша соратница?

— Бывшая соседка в пансионе, — поправила я. — Ее зовут Вирена. Приехала с подругами покататься на лыжах.

— Ясно, — отозвался он без особого интереса.

— Филипп, завтра мои сокурсницы встречаются в чайной в пять часов. Они приглашают и нас, — осторожно произнесла я.

— Хотите, чтобы я с вами поехал на девичник? — усмехнулся он.

— Наша третья соседка будет с женихом, — быстро уверила я. — И, наверное, с мамой.

— Своей?

— Его.

— То есть мы тут не одни отдыхаем с родственниками? — сыронизировал он и добавил: — Хорошо. Поедем на встречу с вашими подругами.

— Вы серьезно? — от неожиданного согласия я даже несколько опешила.

— Да. — Он покрутил в руках почти опустевший стакан с чаем.

— Вот так запросто взяли и согласились?

— Я должен был отказать? — усмехнулся он.

— Нет, просто я не ожидала такой быстрой капитуляции, — чистосердечно призналась я.

— Кто еще мне расскажет о том, как вы сумасбродничали во время учебы, кроме соседок?

— Я не сумасбродничала, — фыркнула я. — Получала образование и была примерной студенткой.

— Охотно верю, — протянул Филипп, всем своим видом доказывая, что верит, может, охотно, но точно не в примерное поведение.

Не успела я что-то возразить или хотя бы сморщить нос, дескать, дорогой супруг, вы плохого мнения о своей половине, возможно, даже лучшей половине, просто мы об этом еще не догадываемся, как возле нас началось столпотворение. Откуда ни возьмись, вернее, из торговых рядов, на соседа налетела супруга и четверо мальчишек-погодок в шапках набекрень и с одинаковыми леденцовыми дракончиками на длинных палочках. Говорили они все одновременно, но громче всех мать семейства.

— Ты что за людьми прячешься? — принялась ругаться она супруга, пихнув ему в руки корзинку со снедью.

— Так я же вас звал, — растерялся он. — Рукой махал.

— А рот тебе на что дан? — забранилась она. — Звать нас — он тебе дан, а ты все руками машешь.

Пироги мы покупали под невообразимый гомон. Я выбрала с ягодой шелковицей, растущей в Эрминских горах. Филипп приобщаться к народной кухне не пожелал, не прельстился даже плюшкой, щедро обсыпанной сахаром.

— Уверена, это будет самая вкусная еда в вашей жизни! — отходя от прилавка, уговаривала я испробовать изыск, пропитаться местными традициями и почувствовать себя еще ближе, так сказать, к простым смертным. — Поверьте, на морозе любая еда вкуснее! Зря, что ли, за ними столько стояли?

На провокацию он не поддался и с улыбкой пожелал приятного аппетита.

— Не сомневайтесь, мне будет очень приятно, — уверила я и, освободив румяный край из хрусткой бумаги, с удовольствием откусила кусок. Начинка оказалась на вкус чудовищной.