Бег по краю

С плохо скрываемой радостью, переполняющей её, будто подходящее тесто, Лидия Андреевна хвалилась их успехами, но дети даже помыслить себе не могли, что это так. Им частенько приходилось слышать, что они дураки, ни на что не способны, ничего не понимают и никогда ничего путного из них не выйдет. Они давно почти не реагировали на её ворчание, иногда начинали пререкаться с ней, но в глубине души понимали, что думает мама иначе. Но то, что она рассказывает о них постоянно с дрожью в голосе, как взвизгивающая собачка, завидевшая своих надолго исчезавших хозяев, удивило бы их неимоверно.

Лидия Андреевна смотрела на подрастающих детей и думала о том, что молодость миновала, раз у неё уже такие большие дети. Когда и как успела пролететь жизнь, она и не заметила.

В то же время, когда она смотрела на своих детей, у неё было чувство, что те по капельке забирают частичку её. Она узнавала свои интонации, свою походку, своё выражение глаз. Когда в их дом приходили друзья Андрея, что были чуть моложе его, она с удивлением отмечала, что те разговаривают играющими голосами уже не с ней, а с их дочерью…

Она очень боялась, что с детьми может что-нибудь случиться, особенно с Гришей. Он всё время казался ей маленьким, он и был в их семье самым маленьким. Подруги говорили ей, что она зря так опекает его. Мужчина должен быть защитником, а какой же такой защитник, если он растерянно смотрит на неё, столкнувшись с реальностью, но Лидия Андреевна ничегошеньки не могла с собой поделать. В ней постоянно жило ощущение, что дети без неё потеряются в тёмном лесу жизни. Их обязательно надо крепко держать за руку. Отойдут на шаг – и потеряются. Там аукай – не аукай, не докричишься. Только и услышишь собственное эхо.

Если дети долго задерживались, она места себе не находила и начинала обзванивать всех их друзей. Дети злились на неё, когда на следующий день им с ехидством говорили, что их мать вчера их искала. Сын становился похож на маленького разъярённого хорька, которого в её детстве поймали и подарили ей соседи. Глаза горели непримиримым огнём, рот искривлялся в преддверие то ли крика, то ли детского плача, обнажая неровный ряд мелких зубов. Шерсть вставала дыбом, поднимаемая электричеством, пробегающим по нервам. Погладь – и ударит током, упадёшь замертво в шоке…

Ей удавалась держать детей в руках. Дальше изматывающих всех перепалок ссоры с детьми никогда не заходили: из дома никто не убегал, в следующий вечер возвращались с учёбы вовремя, на телефоне часами в её присутствие не висели, друзей табунами не приводили.

Как-то они с Андреем попали на киносеанс с серьёзным авторским призовым фильмом, где в кинозале собралась солидная публика не первой молодости. В журнале, предваряющем фильм, показывали популярный тогда «Ералаш» про маленького бойкого мальчика. Этот короткометражный сериал состоял из отдельных весёлых историй из жизни мальчишек, обычно кончающихся взрывом хохота его просматривающих. На сей раз история была такая. Папа пришёл с работы – и застал маму в слезах. Она тут же ему сообщила, будто их сын собрался уехать из дома в Америку. Папа в отличие от плакавшей и скандалящей мамы, закрывающей входную дверь, точно ложась телом на амбразуру дота, решил сыну подыграть. Он несколько минут подробно выспрашивает у сына, куда и зачем тот едет, и в конце концов предлагает подвезти его в аэропорт. Сын отказывается и говорит, что он едет на кораблике. Мальчик радостно выбегает из дома и вприпрыжку бежит по дороге, всё уменьшаясь в глазах родителей, застывших в оцепенении на пороге дома. И вдруг он замедляет свой шаг, разворачивается и несётся назад, всё убыстряя свой бег. И вот уже счастливая мама распахивает свои объятия сыну, но сын пулей пролетает мимо её рук, раскинутых крыльями, как у наседки, взбегает по ступенькам в дом, не обращая никакого внимания на предков, и через мгновение стремглав летит обратно, на ходу бросив:

Опять этот долбаный паспорт забыл!

Его щуплая фигурка снова сдувается в размерах, будто воздушный шарик, а лёгкий рюкзачок задорно подпрыгивает у него на спине, точно резиновый мячик…