Бег в золотом тумане

Лейла, Лейла — я восхищен тобою! Юная богиня любви и красоты… Я мечтаю коснуться тебя, насладиться твоим естеством! Прости меня, но чувства мои пока далеки от любви — этого безумного состояния полного единения Души и Тела!

Ты для меня — прекрасная Песня на чужом языке… И предмет безумного и непреодолимого влечения. Знай, моё сердце всегда открыто для любви. Женщины находили в нём бури, затишья, страсть и нежность. Их нельзя было назвать совершенными красавицами, но все они были женственны, добры и умны…

Моя страсть быстро проходила, уступая место отчуждению…

Я успокаивался, но мои глаза! О, эти ненасытные глаза! Они начинали искать новую жертву…

* * *

Я возлежал, охваченный этими приятно — сумбурными мыслями, а в сознании крутилось одно: "Когда, наконец, эта дверь откроется и впорхнёт моя Птичка?" И она вошла, но поздним вечером, уже после ужина. Я сразу отметил, что она не просто грустна, а подавлена.

Чтобы как-то отвлечь ее от неприятных мыслей, я решил обучать ее русским словам и выражениям. Лейла неплохо знала английский язык, и мы стали использовать его для своих занятий. Мне всегда было легче учить, чем учиться и мы быстро освоили основные глаголы. Играя, словно дети, мы называли все предметы сначала на русском языке, потом на фарси. Когда я всё перечислил, пришлось обратить свой взор на губы, глаза, зубки, сердце. Я медленно очерчивал кончиком указательного пальца ее нежный животик. А потом повторял: "живот, живот, животик"…

Когда палец опускался в очаровательное углубление посередине, я шептал — "пупок, пупок, пупочек"…

* * *

Я уже предвкушал прелесть освоения более интимной лексики, как меня неожиданно охватил сон… Проснувшись на следующий день ни свет, ни заря, я сразу же попытался восстановить в памяти события предыдущего вечера. Я вспомнил, что опять неожиданно уснул, и мне снилась Лейла: я прикасался к ней, но мои руки не могли вспомнить нежности ее кожи. Ее милый образ за гранью бодрствования темнел и превращался в нечто неопределенное. Возможно, несоответствие возникало из-за того, что в моем подсознании гнездились тревожные мысли о будущем. Может быть, именно поэтому воспоминание о Ночи Любви с хрупкой девушкой было каким-то необъяснимо странным. И почему так неожиданно, на самом интересном месте я засыпаю? Слабость? А может быть, мне что-то подмешивают в питье? Надо проверить!

* * *

В полдень Фатима принесла мне небольшой телевизор, и я целый день переключал каналы, в надежде найти что-нибудь стоящее. Чаще всего показывали выступления исламских ортодоксов, митинги, шествия с плакатами, осуждающими американский империализм вкупе с израильским сионизмом и нравоучительные художественные фильмы. Если бы не бороды, не завернутые в черное женщины и не регулярные заунывные молитвы, можно было вообразить себя в Союзе на рубеже перехода к строительству социализма.

В конце концов, я остановился на телефильме, где показывали, как надо правильно отряхивать финиковые пальмы. Разлегшись на подушках, я стал готовиться к подвигу. Мне надо было собрать волю в кулак, чтобы вечером отказаться, о боже, от спиртного!

В тот момент, когда собранные финики начали ссыпать в ящики, мне пришла в голову мысль, что мне не стоит отказываться от вина. Надо просто его припрятать. Пригодится, да и отказ может вызвать подозрения у хозяйки. А для этого необходимо срочно найти какую-нибудь посудину, куда можно было бы слить любимый напиток Бахуса.

Захваченный идеей спасения спиртного, я немедленно вскочил с кровати и приступил к поискам. Такая посудина, высокая с узким горлышком фарфоровая вазочка, нашлась в небольшом, резном буфете. Оставалось найти пробку. Не найдя ничего подходящего, я решил сделать её из хлебного мякиша.

Незаметно наступил вечер. Поужинал я скромно. Вино припрятал и, довольный своими действиями, стал ждать Лейлу. Она появилась, и мы продолжили наши занятия по русскому языку. Однако всё это время я не мог смириться с мыслью, что на самом интересном месте мне придется бессовестно "заснуть". Но наклонности экспериментатора взяли верх над наклонностями сластолюбца и, как только моя рука коснулась узкой полоски ткани, разделяющей внутренние поверхности бедер девушки, я отвалился на подушку и засопел.

Через некоторое время Лейла легким движением одернула прекрасное прозрачное платье, нежно провела ладонью по моей голове и застыла в позе ожидания и смирения.

Неожиданно скрипнула дверь. Мощно "всхрапнув", я перевернулся на бок, лицом к двери и приоткрыл один глаз.

Сквозь ресницы я увидел, стоящую в проеме двери, Фатиму. Она грозно смотрела на Лейлу. Под тяжестью ее взгляда моя голубка прошла к двери с опущенной головой и исчезла. Хозяйка же выключила свет, сначала верхний, затем нижний, и затихла. Я стал дожидаться скрипа двери, подтверждающего ее уход, но вместо него услышал шорох: Фатима раздевалась!!!