Беги, Алиса!

Коридор оказался завален хламом. Разбросанные тряпки, битая посуда, вперемешку с макаронами, кофе и специями, выброшенными из кухни, валялись на полу, словно кто-то в ярости решил поупражняться в меткости. Тишина, царившая в квартире, была поистине оглушающей. Сразу было понятно, что в квартире ни одной живой души. Я мельком подумала: почему же никто не вызвал полицию, ведь наверняка грохот стоял неимоверный, но эта мысль ускользнула, вильнув на прощание хвостом. Не заперев дверь, я осторожно опустила с плеча мешающую сумку и двинулась вперед, толкнула дверь в спальню.

Там царил такой же разгром. Матрац сорвали с постели, простыни и одеяло неаппетитной кучкой бросили на пол, все белье было залито чем-то бурым и засыпано землей. Мои цветы безжалостно выдернули из горшков и растоптали, вся одежда из шкафов валялась комом. Картину с морским пейзажем, которую я писала год назад, вырвали из рамки и злобно перечеркнули двумя косыми разрезами. Битое стекло сверкало на полу мелкими льдинками. Шкатулка с нехитрым набором украшений оказалась пуста. Ярость неизвестного налетчика была понятна: в квартире не нашлось ничего ценного, кроме разве что пары колец и сережек. Железная ваза, с вырезанным орнаментом, покрытая черным лаком, так и стояла на окне. Тяжеленную посудину я приобрела на блошином рынке и уже дома обнаружила, что у вазы отвинчивается дно, превращаясь в пепельницу. Именно там, в полом тайничке я хранила деньги. Открутив дно, я обнаружила, что сложенные вдвое сотенные купюры на месте. Вынув деньги, я автоматически сунула их в карман. Кровь стучала в ушах. Не знаю, почему я шла дальше, вместо того чтобы сбежать. Нечто гнало меня вперед против воли, хотя внутренний голос визжал, требуя убраться отсюда подальше. Я ни минуты не сомневалась в том, кто учинил этот бардак. Не было ничего удивительного в словах Даниэлы, что в приюте не было незваных гостей. Все они пришли домой. Я с яростью подумала о Пабло и его верном подручном.

Я двинулась дальше, на кухню, уже видя, что и ее не пощадили – в свете фонарей было понятно, какой там царит бардак. Под ногами хрустели макароны и зерна кофе. Ящики стола выворотили и швырнули вниз, вперемешку с посудой. Я еще подумала: каким идиотом надо быть, чтобы, разыскивая деньги, устраивать весь этот хаос.

К тяжелому запаху специй и кофе примешивалось что-то иное, знакомое и неприятное. Я зажгла свет и хрипло взвыла, зажав рот ладонью.

Деметрио лежал на полу, босой, с подогнутыми коленями. Я видела его открытые закатившиеся глаза, растрепанные волосы, почти прозрачную кожу лица, натянувшуюся на скуле. Деметрио оказался раздет, кроме трусов на муже не было никакой одежды. В груди, прямо под сердцем, торчала рукоятка ножа с белой ручкой, такого же, как в прикрепленном на стене держателе. Высохшая, почти черная кровь впиталась в его смуглую кожу. Мне показалось, что ноги перестали гнуться, как у манекена, а потом колени затряслись, заходили ходуном и отказали. Тщетно стараясь не дышать, я все равно вдохнула, захлебнувшись невыносимым запахом смерти, опустилась на пол и по-крабьи принялась пятиться, отталкиваясь непослушными ногами, пока не уперлась спиной в стенку, и вжалась в нее так, будто хотела раствориться.

Я не сделала попытки подойти к мужу и привести его в чувство. Понятно, что ему давно не нужна помощь, все-таки у меня был опыт общения с покойниками. В ступоре я с истеричной горечью подумала: вот и разбились надежды Мендесов на то, что их единственный сын продолжит род. Мелькнула мысль об Элене и Росауре, оставшихся без своего любимчика, и еще о том, как я буду им все объяснять. Глядя на Деметрио тупым неподвижным взглядом, я просидела несколько минут, пока где-то за окном не взвыли сирены полиции или «Скорой». Резкий звук вывел меня из состояния транса, и я внезапно подумала, что убийца мог не сбежать, а затаиться в ванной или кладовке и сейчас наброситься на меня. Эта мысль буквально подбросила меня. Телефона Деметрио не было видно, а свой я оставила в сумке у входа. Я подумала, что нужно вызвать полицию или хотя бы позвать соседей, и сделала шаг в коридор, как вдруг мне показалось, как в глубине квартиры что-то треснуло и завозилось. Сумка валялась у порога. За ним шумел спасительный Лиссабон, под окном стояла машина. Одна минута, и все останется далеко позади, а уже потом можно будет подумать, куда идти, кому звонить и что делать. Главное – выбраться.

Я побежала.

Схватив сумку, я бросилась к открытой двери и врезалась в человека, который мгновенно прижал меня к стене и зажал рот грубой ладонью. Лампочка осветила совершенно незнакомое, хищное лицо мужчины, в глазах которого было что-то безумное. Из его рта несло смрадной вонью гнилых зубов и перегара. Я впилась зубами в его пальцы, а он, выругавшись, ударил меня затылком о стену. Мир в одно мгновение расплылся в разноцветные пятна, и я провалилась в беспамятство, успев подумать, что сейчас меня убьют.

* * *