Беги, Алиса!

Мы еще немного поболтали, а потом я уехала, забрав кошку и пса. В новой квартире Матильда долго не могла найти место, проигнорировала лоток и напрудила лужу в углу, а потом забралась в постель под одеяло. Бобо же, вырванный из привычной обстановки, успокоился только вечером, после прогулки, устроившись рядом с кроватью и положив под себя мою тапку.

Ночью меня вновь вывернуло наизнанку. Смывая рвоту в унитаз, я подумала, что напрасно отгоняла ту ничтожную возможность, о которой в свое время безжалостно предупредили врачи и на которой сама навсегда поставила крест, пытаясь заменить голод не отданной материнской любви эрзацем заботы о посторонних людях и животных. Валяясь на холодном полу, я рыдала от счастья и чего-то непонятного, обнимала недоумевающего пса и кошку, что упорно вырывалась, бегала вокруг и не желала успокоиться. В тревоге сфинкса была я сама, моя мечущаяся душа голодной кошки, гуляющей сама по себе. И, кажется, настала пора эти метания прекратить.

Утром я поехала в клинику, но по пути струсила, свернула к району Фош-ду-Дору и пошла к маяку по длинной набережной с пальмами и соснами, вдыхая влажный воздух всей грудью. Народу было немного, я без проблем дошла до маяка и стояла там, не обращая внимания на брызги волн, что то и дело окатывали меня с ног до головы. Через пять минут я промокла насквозь, но радовалась этому, как ребенок, будто волны смывали не только городскую пыль, но и чувство неуверенности. Мне было хорошо. Мокрая и счастливая, я развернулась и поехала в клинику, опоздав на пару часов, но меня это совершенно не волновало.

Сергей был на процедурах, так что, ожидая его, я воспользовалась тамошней аптекой и туалетом, чтобы проверить свои подозрения. Когда они оправдались, я, скорчившись на унитазе, сжала в руке тест и с замиранием сердца прислушалась к ощущениям внутри, огорчаясь, что ничего не чувствую. Мой ребенок должен появиться на свет в мае следующего года. Если все пройдет хорошо. Я подумала, что назову его Сашей независимо от пола. Александр или Александра – очень удобное имя для Европы и России. Выйдя из кабинки, я вымыла руки и, не удержавшись, дохнула на зеркало и нарисовала пальцем улыбку на запотевшем стекле. Выйдя из туалета, я уселась в кресле, ожидая, когда придет Сергей, и с легким беспокойством подумала, как он отреагирует на новость, что скоро станет папочкой. За четверть часа я так себя взвинтила, что едва не сорвалась с кресла и не убежала прочь. Подойдя к окну, я вспугнула яркую варакушку с пестрой грудкой, что с возмущенным писком взлетела с ветки. Я разглядела в кустах разоренное гнездышко. Птенцы наверняка успели вылупиться, вырасти и улететь, но я вдруг подумала, что птичек могли съесть окрестные кошки, и расстроилась еще сильнее.

«Да пошло все к черту, – рассердилась я. – Не понравится, воспитаю сама. Уж мне ли беспокоиться?»

Когда медсестра прикатила коляску с Сергеем, я была уже почти спокойна и даже улыбалась вполне естественно, хотя поджилки еще тряслись. Он тоже улыбался, хотя ему было неудобно. Ему сделали операцию, выправив сломанный нос, так что пока лицо Сергея выглядело неважно: с бинтами и пластырями, а также синяками под глазами. Уж кто-кто, а я прекрасно знала последствия ринопластики, а учитывая, что его нос ломали неоднократно, удивительно, что операция вообще прошла нормально. Я встала и подошла. Медсестра кивнула и удалилась на пост, где села за столик и сделала вид, что занята своими делами, поглядывая на нас с нескрываемым любопытством.

– У меня сюрприз, – произнесли мы одновременно и рассмеялись.

– Ты первый, – предложила я.

Сергей кивнул и на мгновение замер, а затем, вцепившись в подлокотники кресла, поднялся на ноги, пошатнулся, но устоял.

– Смотри, – сказал он. – Я могу на ногах держаться и не падать, как раньше. Починили Буратинку. Скоро побегу марафон и спляшу джигу-дрыгу. Ты умеешь плясать джигу-дрыгу?

– Не знаю, – ответила я. – Но я сейчас не рисковала бы с джигами и тем более дрыгами. Надо поберечь то немногое, что осталось от здоровья.

– Да брось, – сказал Сергей, попробовал притопнуть и рассмеялся радостно, как мальчишка. – Смотри, получается! Их медицина творит какие-то чудеса. Я скоро буду в полном порядке.

– А я не о тебе.

Он нахмурился, еще не понимая, а я взяла его за руку и прижала ее к своему животу. Вот тогда его проняло. Сергей с минуту стоял, не шевелясь, а потом опустился в кресло. Обхватив меня руками, он стал целовать мой живот, а потом произнес срывающимся голосом:

– Ты прости, но меня ноги не держат. Я бы, наверное, упал, даже если бы был здоров. Ты меня просто оглушила новостями.

– Это ничего, – успокоила я. – Но тебе придется постараться ради нашего «долго и счастливо». Я столько лет все делала одна, что больше не хочу.

– Больше и не придется, – пообещал Сергей.