Беги, Алиса!

Борис провел успешную операцию, после чего мы уехали в Порту. Лечение Сергея шло туго, кости после застарелых переломов срослись неправильно, их пришлось ломать и вытягивать, что было настоящей пыткой. Устроив его в больнице, я отправлялась к морю и долго сидела в тени апельсинового дерева, глядя на воду и снующих туда-сюда серфингистов, беззаботных и счастливых, для которых не существовало ничего, кроме бушующих волн. Жара стояла страшная, но вблизи от моря это не так чувствовалось. Глядя на мужчин и женщин, затянутых в черные гидрокостюмы, с разноцветными досками в руках, я почувствовала, как отпускает напряжение, сковывающее меня уже несколько лет. Я была свободна, восхитительно свободна, словно кто-то сорвал с моей головы пыльную паутину. Мир вновь заиграл всеми красками. И если бы не беспокойство о здоровье Сергея, я была бы абсолютно счастлива.

Сергей просил не приходить несколько дней, потому что у него не находилось печатных слов. В редкие от одурманивания обезболивающими лекарствами минуты он звонил и старался беззаботно расписывать свое пребывание в палате, врачей и медсестер, которые ни черта не понимали по-русски, а его скверного английского хватало лишь на самые простые фразы. Я посоветовала ему скорее начать изучать португальский. Когда я повесила трубку, в глубине души зашевелилась странная тоска и чувство сомнения. Зачем мне все это? Я мучилась этим вопросом полночи, ворочалась, вставала, пила воду. Проснувшись утром, я едва добежала до туалета, где меня вырвало. Расстройство желудка на нервной почве меня не порадовало.

Я съездила в Лиссабон и повидалась с Даниэлой. Она мужественно тянула лямку, поддерживая приют на плаву, и ее дела шли не сказать, что очень плохо. Я сообщила, что приехала забрать машину, и если она не против, то я бы взяла и Бобо с Матильдой. Лабрадор все это время крутился у меня под ногами, а под конец разговора сидел, навалившись спиной на мои ноги, и радостно улыбался. Лабрадоры – самые улыбчивые псы на свете. Матильда вела себя более независимо, и если позволила мне взять себя на руки, то лишь потому, что все время мерзла.

– Я никак не могу привыкнуть к твоему новому лицу, – сказала Даниэла.

Я потрогала свой исправленный нос.

– Это все хирургия.

– Да не в ней дело – ты вообще другая. Конечно, тебе крепко досталось, вся эта история с Деметрио, похищением и убийствами… Но у тебя сейчас лицо человека, который тащил на себе сундук, а потом бросил его и разогнулся. У тебя вид… освободившегося человека. Где ты была?

– На родине, – призналась я. – Доделывала старые дела. Так что ты права, я действительно освободилась от всех старых долгов.

– Судя по всему, должникам не поздоровилось, – хмыкнула Даниэла и спохватилась: – О, господи, я же не рассказала тебе самое главное! Заходил этот тип… Пабло. Спрашивал, не вернулась ли ты. Естественно, я ничего не сказала, потому что не имела никакого представления, где ты находишься, но даже если бы и знала… Словом, мы пару минут поболтали, и он сказал, что, может быть, тебе будет интересно… Эту тайскую девчонку задержали в аэропорту. Она стащила паспорт у своей подружки из массажного салона и попыталась удрать. Скоро начнется суд, адвокаты просят скосить срок до пяти лет, но пресса пишет, что Чайлай получит не меньше шестнадцати.

– А Луиза?

Даниэла пожала плечами:

– О ней мало говорят. Скорее всего, отделается шестью годами, несчастная жертва любви. Юрист настаивает на самозащите. ЛГБТ-сообщество раскололось пополам. Убей Чайлай кого-то другого, вся эта гомобратия вышла бы с радужными плакатами, требуя освобождения несчастной тайки, но, сама понимаешь… Протесты были весьма умеренные, а потом и вовсе затихли… Пабло, кстати, вернул деньги. Сказал, что он тебе должен. Я сейчас принесу.

– Не нужно. Потрать их на приют, – отмахнулась я.

Даниэла возмущенно замахала руками:

– Алиси, там полторы тысячи евро. Это много. Я не могу потратить их на приют просто так.

– Считай, что я выкупила у тебя эти две заблудшие души, – рассмеялась я, указывая на заснувшую Матильду и Бобо, который задрал голову и поглядел на меня, переступив с лапы на лапу и явно намекая, что ему надо почесать спину.

– Ну, как хочешь… Спасибо. Деньги нам не помешают, как раз будет на что закупить корм. Ты уверена, что не хочешь вернуться? – спросила Даниэла озабоченно. – Нам бы тут лишняя пара рук очень даже пригодилась.

– Прости, но в данное время мне не до приюта, – отказалась я.

Даниэла понимающе кивнула.

– С того момента, как ты вошла, я сразу поняла, что у тебя появился мужчина. Кто он такой?

– Просто мужчина, – уклончиво ответила я.

Привычка скрывать свое прошлое давала о себе знать, и я, не желая обижать Даниэлу, тем не менее не собиралась распространять слухи, поэтому ограничилась банальностями о внезапно вспыхнувшей страсти. Даниэла слушала и ахала.

– Ну, я рада, что тебе наконец-то повезло, – сказала она.