Беглая принцесса и прочие неприятности. Военно-магическое училище

Герман сразу распознал ложь. Они, разумеется, не обсуждали практику вместе, но он уже понял, кого именно Стефания высматривала среди курсантов минуту назад, и это его ужасно разозлило.

– Вы понимаете, что берете на себя ответственность не только за провал задания, но и за смерть товарища? – продолжил безжалостно давить Эрно. Его холодные глаза вовсе не были злыми, да и не ощущал Герман угрозы, несмотря на суровый тон. Однако Стефания всего этого не знала и, вытянувшись в струнку, пыталась найти в себе силы ответить. – Будь вы настоящим офицером, гауптвахта – меньшее, на что стоило бы рассчитывать. Ваше счастье, что пока вы всего лишь сопливые детишки. Оправдания?

– Это моя вина, – с вызовом произнесла Стефания, и зал дружно охнул. – Как лидер я не справилась с задачей и не обеспечила безопасность своих товарищей. Я готова к наказанию.

Дамиан удовлетворенно кивнул:

– Наказание. Хорошо. По правилам мне положено исключить из списка учащихся всю вашу команду.

Альберт вцепился в подлокотники, больно впиваясь в лежащую на одном из них руку Германа, Рене выдал не слишком приличную фразу – одним словом, все были крайне изумлены, каждый по-своему.

Ситри попыталась встать, но Стефания жестом остановила подругу.

– Отвечать должен лидер, – твердо заявила она. – Я.

– Как интересно, – без особо интереса в голосе протянул Эрно. – Курсант Дидрик, солдат не имеет права диктовать условия непосредственному командованию.

– Вина только моя.

– Я повторю свой первый вопрос, курсант Дидрик. Кто на самом деле был вашим лидером и кто едва не угробил всю команду?

– Я. – Стефания не собиралась сдаваться, и Герман поймал себя на мысли, что переживает за соседку. Ей приходилось лгать, и как жаль, что он не может подняться сейчас и рассказать всем об этом.

Учитель нехорошо прищурился:

– Ложь.

Герман согласно кивнул, хотя никто этого, конечно, не заметил.

– Не надо думать, что в комиссии сидели одни идиоты. Исключению подлежит курсант Ролан Грэм как самоназначенный глава группы, – припечатал Эрно и поковылял куда-то за сцену.

– Но как же так?! – Стефания подалась вперед и схватилась за спинку сиденья. – А я? А тот голем, который…

Учитель обернулся и полоснул по ней, рискнувшей заговорить без разрешения, строгим взглядом:

– Все свободны. Пока.

– Но… Как же…

Германа обдало паникой и необычайной, почти отчаянной решимостью. Стефания дернулась в сторону выхода. Ее намерения были ясны и без ментальных способностей, вот только кроме как глупостью их никак не назовешь.

– Не сейчас. – Герман перегнулся через передний ряд и успел схватить девушку за локоть, но его голос потонул в разочарованно-облегченном гуле толпы. Студенческая масса колыхнулась и потекла к выходу, не обращая на них никакого внимания.

От прикосновения Германа как током ударило, резко, до мерцающих звездочек в глазах. Невозможно было понять, чего в этой мешанине эмоций больше – страха, отчаяния или желания добиться своего. Он резко отдернул руку, стискивая виски, и рухнул обратно в кресло. Насколько сильно стремление Стефании, если он получил откат такой невероятной силы?

Когда Герман сумел наконец открыть глаза, актовый зал почти опустел.

– Ты! Ты! Это все из-за тебя! – орал Ролан, брызжа слюной. – Ты обещала, что возьмешь вину на себя! Да я тебя в порошок сотру! Ты не знаешь, с кем связалась!

– Ну и ну, – присвистнул с другого бока Рене, и его голос словно пробился сквозь толстый слой ваты.

Стефания была уже на пределе. От того, чтобы вцепиться Ролану в лицо, ее удерживала лишь Ситри, перехватившая ее за пояс.

– Пусти! Я убью этого гада! – шипела она. – Ты заставил меня лгать!

Ролана никто не держал, и он размахнулся для удара. Герман сам не понял, как оказался рядом и перехватил его руку.

– Не прикасайся к ней, – сказал он твердо, хотя в голове еще звенело, и обратился к Стефании: – А ты успокойся. Хочешь, чтобы и тебя отчислили вместе с ним?

– Ге-е-ерман! – громко взвыл на полу Альберт, и все удивленно уставились на него. – Давайте не будем ругаться? Мы же все друзья.

И растянул губы в широкой улыбке, хотя глаза были на мокром месте.

Ситри громко фыркнула и выпустила успокоившуюся подругу из крепкого захвата, та деловито отряхнулась и скрестила руки на груди:

– Тебя вообще никто не просил вмешиваться.

Ролан попятился к выходу.

– Да чтоб вы сдохли! Спелись два монстра!

Он развернулся и выбежал вон. Герман помассировал виски, вздохнул и спросил устало:

– А теперь объясните с самого начала, что происходит?

– Просто у нас големы из строя вышли, – пояснила Ситри, игнорируя сердитые взгляды Стефании. – А этот придурок никого не хотел слушать, чуть все не полегли.

– Вот, а я вам о чем говорил! – возликовал Рене.

– А ты дала ему слово, что возьмешь вину на себя? Но почему?

– Я была ему должна, – сухо ответила Стефания и больше не проронила ни слова. Герман с Альбертом удивленно переглянулись, и Герман скомандовал:

– Ладно, идемте в комнату, есть разговор.

В блоке все собрались вокруг центрального стола, даже Стефания пристроилась с краю.