Беглец из рая

Я неожиданно подумал, что моя докторская из чистой теории переходит в область практики: логическая цепь сбоев выстраивается на моих глазах, деревня Жабки повязалась с Москвою, как солнцевская братва со шмудочными рынками, а я против своей воли вдруг встрял не в свое дело, ибо тип, торчащий напротив меня, в сущности, был закрытым темным человеком, несущим опасность. Он действительно был темен – от гладко прилизанных черных волос до лакированных узконосых башмаков… От этого внезапного открытия мне стоскнулось, заныло под ложечкой, словно бы я заглянул в бездонную пропасть, куда предстояло мне лететь. Виновный во всем Поликушка был напрочь забыт. Девушка с порченым лицом по-прежнему смотрела мимо меня, я для нее оставался бомжем до конца жизни без всяких прав на привилегии. Она знала, что профессорское звание нынче можно купить на каждой толкучке.

«Паша, – сказал я сам себе, – ну куда ты лезешь, остановись, милый… Ты хочешь подселить к Поликушке Татьяну Кутюрье, к которой манит тебя, и как бы не нажить тебе неприятностей…»

Но что стоят наши увещевания, когда тихо тлевшее в груди чувство вдруг начинает бурлить безо всякого на то повода, словно бы тайный кто принес разрешение. Еще мгновение назад я не помнил никакой портнихи из Жабок, но она как бы всплыла ниоткуда, всполошливо-нервная каждой черточкой своего лица, и встала напротив, за спиною франта в длиннополом пальто, как неотвязчивый призрак. По бледному потерянному лицу было видно, как плохо ей, куда хуже, чем три месяца назад, когда мы повстречались в деревне, и вот она внезапно явилась из московских тупиков, чтобы напомнить о себе… Господи, при чем тут телепатия, взаимопроникновение чувств на расстоянии, наплывы энергии и наша готовность при сердечном родстве и приязни принять их… Просто между близкими духовно людьми протянуты невидимые провода, и не только наши печали и радости передаются по ним со скоростью света, но и сами телесные образы как бы всплывают из ниоткуда, сочиняются мгновенно из тьмы и света; мы как те листья на дереве человечьего рода трепещем на своих черенках, как бы сами по себе, и умираем в одиночестве, но шелест этот, это полыханье на ветру, эти внезапные прикосновения и есть явные приметы неиссекновенного семейного родства… Боже мой! Сколько надобно суетливых слов, чтобы передать несомненность союза близких душ; но как приблизительно наше понимание, сколь недостоверно оно в сущности своей и туманно, и потому мы обращаемся к мистике и чертовщине, чтобы объяснить непознаваемую сложность мира; на самом же деле все, что есть и что было на бренной земле, никуда не пропало и не исчезнет вовеки.

Я протянул франту руку, мягко улыбаясь, он вяло пожал ее, вернее, дозволил стиснуть; пальцы были длинные, по-девичьи гибкие, сухие, без узлов на суставах, какие в обыкновении у работных людей, кто с потом добывает хлеб насущный, кланяясь земле, без шершавой, потрескавшейся кожи, гладкие, почти неуловимые, ловко ускользающие из моей горсти. Он, может, и презирал меня, но не хотел выдать истинных чувств – еще не пришло время. Я зацепился за перстень с монограммой, нарочито потянул к себе, прочитал с растяжкою:

– «С. А»… Сергей Арбатов?

– Слуга ада, – буркнул всеми позабытый Поликушка. Он не знал, куда девать себя: запереться ли в квартире, как в раковине, иль бунтовать и далее.

– Да нет… Семён Ангéлов.

– Почти угадал, – прошипел Поликушка, у него был взгляд скорпиона. – Это ангел из тех, кого Господь сбросил в преисподнюю. Так и в Библии сказано. Явятся, дескать, и станут всех кусать железными зубками!

– Не Áнгелов, а Ангéлов, – мягко поправил чиновник. – А вам, Поликарп Иванович, одному нельзя оставаться. У вас крыша поехала, всюду у вас мафия, все вам смерти хотят… Вы потеряли ориентацию в пространстве, живете прошлым, а оно – туту! Остановку проехали, а вы позабыли сойти…

– Все понятно… Не вовремя подох. Надо было в войну сдохнуть, в бомбежку… на Ладожском… на Дороге жизни. Вы, наверное, дорогой товарищ, из Ленинграда, я вашу мамашу вытащил из ада. Какой ужас, я ей жизнь подарил и вам, значит, а вы в отместку отымаете мою собачью конуру.

– Так уж и конура… Всем бы такую конуру. По блату, наверное…

Ангелов был невозмутим…

– Погорбать с мое. Я бы посмотрел. Кровью бы писал.

– Но у вас излишки. Вам не осилить при вашей пенсии…

– У меня есть дочь…

– У дочери своя большая квартира…