Беглецы

— Идем! — воскликнул он.

— Ай-ай-ай. — Хёк выставил руку и остановил его. — Сейчас идти еще рано. Пограничники нас заметят. — Он сел на корточки и потянул парня вниз, заставив опуститься рядом, под каменистым выступом. Чин протянул руку и потрогал покрытую мхом скалу над головой и покатую каменистую стену позади себя. Хёк откинулся на нее и вытянул ноги. — Значит, так. Нам нужно переждать здесь часов до трех или четырех утра, потому что именно тогда наши шансы перебраться через реку будут максимальными.

— Почему? — Чин сел на корточки возле Хёка и повернулся к нему.

— Там часовые расставлены через каждые пятьсот футов или около того, и они будут обстреливать тебя в воде.

При мысли о задержании слюна во рту Чина сделалась кислой. Он понимал, что если его поймают, то не станут утруждать себя отправкой обратно в исправительно-трудовой лагерь. Солдаты со своими прикладами, ботинками, сигаретами и металлическими трубами просто убьют его на месте.

— Ты умеешь плавать? — спросил Хёк.

— Да, — почти соврал Чин — он мог плавать только по-собачьи.

— Хорошо. Так, переправляться мы будем разными путями. Плыть вдвоем — все равно что хлопать там в ладоши, то есть создавать больше шума. Поэтому мы поплывем порознь. Упакуй одежду и во время переправы держи ее над головой. — Он показал, как это выглядит, подняв одну руку над головой, а другой загребая воздух. — На противоположном берегу есть тропы, идущие вверх по склону. Тебе надо пройти через лес и пересечь сельскохозяйственные поля. Мы должны найти однобокую гору. С одной стороны она выглядит как обычная гора, но с другой стороны — это отвесный утес. Они срыли часть горы, когда строили тоннель. Но он обвалился и теперь стоит заброшенный. Я слышал, что там прячутся люди, наши люди. Поэтому я надеюсь, что мы сможем найти ее и тоже спрятаться там на некоторое время.

— Хорошо.

— Посмотрим, насколько легко ее будет отыскать. Об этом тоннеле я только наслышан. Когда я приезжал в Китай, всегда останавливался в гостиницах. — Хёк улыбнулся и скрестил руки за головой. — В тех самых, где есть телевизор, кровать, постельное белье и такие маленькие кусочки мыла — ну ты знаешь. Или… — он искоса глянул на Чина, — откуда тебе знать, правда?

— Сколько раз ты бывал в Китае? — спросил Чин.

— Несколько раз по работе. А сейчас в первый раз вот так, в качестве изменника. — Он умолк, вникая в смысл последнего слова. — Ибо именно это мы сейчас и делаем — изменяем родине.

Чин мрачно кивнул. Он совершал преступление за преступлением: сначала украл кукурузную муку, теперь собирался совершить измену. Измена родине была самым тяжким злодеянием, за исключением причинения вреда лично Великому Руководителю, и после совершения этого преступления против государства пути назад уже не было.

Чин с горечью подумал о Судже, о надеждах на совместную жизнь и о том, как безрассудно он лишил себя всего этого одним необдуманным поступком. В тюрьме он часто представлял их совместную жизнь в Китае, но теперь, снова оказавшись в большом мире, осознал отрезвляющий в своей неопровержимости факт: если он покинет Чосон, то, скорее всего, никогда больше не увидит Суджу. По его телу пробежала дрожь, и Чин крепче сжал сложенные на груди руки.

— Будешь сообщать кому-нибудь тут, дома? — неуверенно спросил он.

— Нет. — Хёк горестно покачал головой при мысли о коллегах. — Этих стервецов на работе начнут допрашивать, как только они станут меня искать. Надеюсь, с ними все будет в порядке. — Беглецы никак не могли защитить близких: каждый их шаг негативно отражался на окружении, и эту волну нельзя было остановить. — Тебе придется оборвать все связи с родственниками, но позже ты сможешь передать весточку семье. Они поймут.

— Но как?

— Через посредников. Я кое-кого знаю.

— Они ездят туда и обратно?

— Сюда и в Китай.

— Значит, посредники могут доставлять сообщения туда и обратно, — повторил Чин, и в нем зародилась слабая надежда.

Он сосредоточил на ней все мысли и стал думать о том, нельзя ли таким же образом переправлять и людей.

— Отдохни, пока есть возможность. И, как я уже сказал, ты должен будешь найти ту гору с тоннелем, где мы с тобой встретимся. Там будут и другие, и, если нам повезет, мы не подцепим от них кожную заразу. Они даже могут помочь нам. Но долго оставаться в этом месте нельзя — можно сыграть в ящик.

Казалось, все дороги вели к смерти.

Дождь утихал, и Чин уже явственнее различал звук реки. Она была, в общем-то, совсем недалеко, в каких-то нескольких сотнях футов. Сердце быстро колотилось в груди от осознания того, что они находились совсем рядом с Китаем. Чин привалился к Хёку, радуясь тому, что он не один. Им удалось бежать, и теперь предстояло добраться до Китая. Чин наконец расслабился и закрыл глаза.

Хёк потряс Чина за плечо и прошептал:

— Эй, уже пора.

Чин открыл глаза и резко сел. Дождь закончился, но воздух под уступом скалы был сырым и холодным. Парень на четвереньках подполз к краю нависающей над ними глыбы, высунул голову и прислушался. Было тихо: ни шагов, ни хруста ломающихся под ногами веток.