Беглецы в Бесконечность

За первой дверью была большая комната, перегороженная посередине деревянным барьером. Большая и светлая, освещенная двумя большими окнами… За барьером сидел толстый молодой парень в синей форме и читал газету… Он вскинул глаза… Он открыл рот в немом крике… Он попытался привстать со стула… В его округлившихся глазах забился ужас…

Перед дежурным полицейским сержантом Густавом Свеенсоном стоял призрак. С худым, землистого цвета лицом, высокий и костлявый. Сжимая в руках автомат с нелепой круглой ручкой-обоймой… Как из русских фильмов-хроник… В рваном грязном мешке с дырками для ног и рук по верх грязного цвета униформы… Призрак прыжком преодолел стойку и выдохнув в лицо дежурному полицейскому чем-то нездоровым, давно не чищенными зубами и еще чем-то, вроде как ацетоном что ли, на скверном норвежском языке произнес:

— Я советский солдат. Я хочу плен. Ты давай еду и жилье. Я хочу жить твоя страна.

Густав знал норвежский, как свой родной шведский, но знания эти ему не пригодились — он упал в обморок с деревянным стуком. За окнами светило уже низкое солнце, через площадь бежало несколько человек в штатском, полуодетые, сжимая в руках охотничьи ружья… Сейчас их можно свалить одной короткой очередью, кучей бегают. Болваны, подумала она, с интересом вглядываясь в происходящее на площади. Где-то позади полуодетых мужчин с ружьями бежала размахивая руками какая-то пожилая женщина…

— Здравствуйте, меня звать Громов Николай, по местному Николя Громофф. Теперь все будет хорошо, -

перед ней стоял улыбаясь отличными зубами мужчина, высокий и плечистый, в хорошем костюме, держа в руках серую шляпу и поставив на пол желтый чемодан.

— Вы… вы русский?..

Да, Екатерина или вас лучше называть Глафира?

Она отрицательно покачала головой.

— Я привыкла к имени Екатерина, Катя… Отвыкнуть будет трудно, да и нравится оно мне… А вы кто?

— Я представитель местной русской диаспоры, мы поручились за вас и поможем вам получить все надлежащие документы.

— Так я… я теперь… я теперь могу отсюда уйти?! -

она обвела рукою комнату, но имея ввиду большее — военную базу под Стокгольмом, где ее держали вот уже без малого три месяца и почти ежедневно допрашивали…

— Конечно, ведь вы находитесь в свободной стране.

— А я все думала, когда меня бить начнут, -

горько усмехнулась Екатерина Самойлова. На что Николай удивлено вскинул брови вверх.

— Бить?! Вы что-то не то говорите…

— То, то… Три месяца меня допрашивали, задавая одни и те же вопросы и более всего их, допрашивающих, интересовало — какое у меня задание…

— Это недоразумение. Теперь все будет хорошо. Я принес вам одежду, вот в этом чемодане, наши женщины собрали деньги и купили. Я выйду, а вы переодевайтесь… Хоть вам и идет форма шведского солдата, но думаю, что штатское да еще и женская одежда вам будет больше к лицу…

Она посмотрела на себя в небольшое зеркало в ванной комнате. Вроде бы все в порядке. Только вот эту шляпку непонятно как одевать… Она не знала — где у шляпки перед, а где зад…

ПРАГА.

Во второй половине января в Центр стали подтягиваться хиппи, бьютефел пипл, растаманы, люди Рейнбоу Фемели и прочий волосато-дредастый сброд со всей Европы и даже окружающего Европу, мира. Пограничники на переходах и в аэропорту попытались вначале задавать какие-то глупые вопросы типа — есть ли деньги для проживания в Чехии у всех этих веселых людей, хотя какое их дело — есть или нет? Где будете жить — хорошо хоть не спрашивали — с кем! Ни какого такта у цивилов, козлы любопытные… Но все эти разноцветно одетые, увешанные бусами и различнейшими украшениями, с улыбками растянутыми до ушей и глазами с легкой дибилинкой (последствия курения наркотических веществ!), естественно предъявляли любознательным чиновникам запретительного ведомства — не пущать! стандартное приглашение от Центра помощи и развития гуманитарных идей шестидесятых годов. В котором черным по белому было написано на чистом чешском языке — питание, жилье и медицинская помощь в случае надобности гарантированы… Почесав стриженные затылки и брюха с булькающим там пивом, пограничники и чиновники со вздохом пропускали всю эту андеграундную асоциальность, наркоманию и преступность. А что поделаешь? ни чего не поделаешь, у этих негодяев все документы в порядку… И ни кто из этих хранителей правопорядка и законности не сортировал всю эту… нечисть, чиновникам и пограничникам было все равно — с богатого Запада прут или с бедного Востока.