Беглецы в Бесконечность

Морозные ели, морозные кусты, морозные сосны, вон они где, сосны за которые она могла зацепиться, впереди внезапно показалась опасность… Она не видела ее, а просто почувствовала своим чутьем, которое ее не раз спасало, ее и тех, с кем она вместе освобождала Родину… от врагов… но теперь дорожки врозь… Опасность была впереди и немного вверху, кто-то замер-затаился на сосне, еще выше белел парашют, да-да, это парашют… На ногах у ней были не лыжи, а снегоступы, изобретение Севера, по тайге лучше шагать, чем скользить, лыжи сломать можно, об корень или камень, а снегоступы нет… Переступив неслышно за дерево и пригнувшись, она отстегнула предохранительный ремень на икре и освободила нож…

Впереди раздался шорох, затем негромкий шум упавшего в снег тела и какое-то сдавленное чертыханье… Она негромко, но отчетливо токнула по глухариному, так неуместному в темноте ночи, но что поделаешь — сигнал есть сигнал… Впереди сразу отозвались, тоже по глухариному, весело и два раза… Он думает свой… Интересно, кто это?..

Она вышла из-за дерева, скрывая лезвие ножа за рукавом ватной куртки защитного цвета, сверху маскхалат, хорошая куртка, на меху…десантная… проверенная в лесах Белоруссии, горах Кавказа, степях Украины…

— Самойлова?! -

шепотом удивился-обрадовался заместитель по политической части отряда специального назначения… Это были его последние слова, последние в этой жизни… Замполит тихо лег на снег, она, Самойлова уже как шесть лет, вытерла нож об маскхалат…

Ей не было жалко замполита капитана Ерохина… Но и не было к нему жестокости или сладости от убийства… Это были хищные звери, разрушившие их жизнь, поубивавшие в лагерях и братьев и отца… Она не писала домой, таилась, но глаза-то имела и видела, что вокруг происходит… Хищники они, как волки, а потому это просто как в лесу — или ты их или они тебя… Убежать нельзя…

Остановившись передохнуть после часа ходьбы точно на восток, она отломила еще кусок шоколада и отправила его в рот… Пожевала… Хотелось немного пить, но лучше потерпеть, потом не остановишься, а немного погодя она на спиртовой таблетке чай состряпает… Она вспомнила последние слова бати — спасись Глашка, затаись. Стань внешне как они, стань Катькой-комсючкой, и роди… Сохрани наш корень, корень Крюковых… Мы че, мы земля, о нас не думай… Роди Глашка, роди и вырасти, пусть наш корень будет назло им и дале жив…

Через двенадцать дней пути показались, как она и рассчитывала, разноцветные дома этого городка со сложным названием… Она повторила его про себя, по слогам заученное чужое слово, ни чего не говорящее ей… Ошибиться она не могла, все точно, это оно…

Забравшись на высокую сосну и замаскировавшись в ветках, она приступила к разведке. Через стекла замполитовского бинокля улицы, дома покрашенные в разные веселые цвета и редкие прохожие в незнакомой одежде, лежали перед ней как на ладони. После часового наблюдения, посовещавшись сама с собой, пришла к выводу — нужное ей здание находится вон под той высокой крышей, с флагом над крыльцом и нарисованным гербом на деревянной стене. Рядом с крыльцом стоял автомобиль, немного похожий на американский "Додж". Видимо тоже повышенной проходимости, на колесах намотаны цепи… Ярко блестел утоптанный снег, дети веселой гурьбой, все в мехах, прошли скорее всего из школы, вон то здание, а вон там магазин судя по всему… Она сглотнула голодную слюну, как не тянула свои запасы и замполита, но последние четыре дня она была без мяса, горячей пищи и на подножном корму… Мох, замерзшие ягоды, беличьи грибы на ветках… Охотится ей не хотелось, хотелось скорее дойти… Голова независимо от нее самой заработала по старому — вот сюда поставить пулемет, оттуда ударить группой, там заминировать… Встряхнувшись, она отогнала ненужные мысли… Эта страна не воюет… она им не враг… Значит в этой стране найдется и для нее место… Пора.

Соскользнув вниз по стволу, она мелкими перебежками, согнувшись и под прикрытием кустов, а потом и заборов, начала пробираться к нужному ей дому. Она не заметила, не увидела как за окном одного из домов, сжав обоими руками себе рот, что бы не закричать, смотрела на нее через три стекла пожилая женщина… Смотрела глазами полными ужаса… Некто с оружием в руках, в грязном рванном балахоне, мелкими перебежками крадется куда-то… Неужели война?!…

Перед тем как вскочить на крыльцо, она в последний раз окинула взглядом площадь — почта, здание их сельсовета или как его там, еще какой-то административный дом, снег, автомобиль. Пустота… Пустая площадь и три проглядываемые пустые улицы… Она сбоку взлетела птицей на крыльцо, перемахнув деревянные перила, хотя от голода ее покачивало и круги перед глазами, рывком распахнула дверь. И оказалась в теплом светлом коридоре…

Чисто вымытый пол светился досками, свет падал через три больших окна, расположенных слева, в конце коридора была железная дверь с маленьким решетчатым окном, справа вдоль коридора были четыре двери оббитые кожей, богато живут… Незнакомые слова немецкими буквами на табличках дверей, непонятно, куда ей… Придется в первую дверь от входа.