Беглянка

Мужчина, настоящий мужчина, никогда не спрашивает почему и зачем, он просто исполняет свой долг защитника и разрушителя. Варн поднял путницу и отнес ее к Радмиле в дом, который уже попросту стал пунктом приема нищих, убогих и побитых судьбой.

Степняки носили имена Айно и Харе из клана Уйсе — Восточного ветра. Девушку же звали Иле. Она приходилась Харе сестрой. Долгий путь оказался слишком утомительным даже для тех, кто буквально рожден в седле. К тому же…

— Поздравляю, ваш малыш появится примерно через месяц. — Подмигнула Айно Лиина, выйдя из своей комнаты, куда временно поселили Иле.

— Это не мой ребенок! — сразу оправдался молчаливый степняк.

— Иле моя сестра. Ее муж погиб, когда люди в железных одеждах пришли отобрать наши земли. — Взял слово Харе.

— И почему они так поступили? Разве в землях степняков есть что-то привлекательное? Кроме стад да небольших хижин? — Варн пристроился у стены, рядом с дверью, отвлекая Сережку от приставаний к гостям. Мальчугану степняки казались уж очень интересным: он то лез к ним, чтобы подергать за длинные косы, то пытался выхватить диковенные кинжалы, украшенные причудливой резьбой и драгоценными камнями (уже только за одно такое оружие на них, наверняка, напали бы воры да тати).

Вопрос Варна сразу же изменил дружелюбную атмосферу в доме. Даже Радмила у плиты замерла, опасаясь, как бы под ее крышей не оказались опасные преступники. «Преступники» очень кровожадно смотрели на Варна, пожалуй, без задней мысли, схватившись за те самые красивые кинжалы. Варн тоже не уступал в злобности взгляда.

— Ты это… — толкнула, подошедшую к ней Лиину, хозяйка. — Гляди, а то сейчас у Варна дым из ушей повалит.

Лиина была мудра не по годам. Во всяком случае, дважды повторять ей не стоило.

— Ты так говоришь, потому что никогда не видел степь. — С привычной теплотой, улыбнулась она Варну, коснулась его плеча. Мужчина немного успокоился, заметив, как изменилось отношение степняков. Они начинали понимать, кому принадлежит девушка. А Лиина потащила Сережку к ведру и помогла ему помыть руки перед ужином. — Это прекрасные поля — летом и весной яркие и разноцветные от полевых цветов. Это ласковые и сильные ветра. Бескрайние просторы. Кажется, что можешь сесть на коня и мчаться, мчаться вперед, а ни одного города так и не встретишь. А какие лошади пасутся на тех просторах!

Сережка напрочь забыл о процедурах, и даже пропустил момент, когда коварная Лиина, зачаровывая его своим рассказом, под шумок помыла мальчишке и шею, и уши, и даже рубаху переодела на свежую. В другой раз он бы противился, визжал и брыкался, заявляя, что грязь и сама отвалиться, а смывать таким трудом собранное нельзя! Но сейчас слушал, раскрыв рот.

— Какие лошади? — заинтересовался мальчуган, уже вообразив едва ли не крылатых скакунов.

— Красивые, гордые. У меня был Ветерок — рыжий с длинной волнистой гривой и мохнатыми копытами. С ним даже поговорить можно было. Он прекрасно понимал меня. А у старшего брата — Гром: черный жеребец с таким характером!.. как у брата. Вроде бы сейчас он спокоен и все в порядке, а потом как найдет на него что-то…

Варн хотел спросить ее, где же сейчас близкие люди Лиины. Да только заметил, как горечь зазвучала в голосе, и не стал ворошить прошлое. Если она пожелает, то и сама поведает о приключениях, приведших ее сюда. Остается всего лишь немного подождать.

Радмила Меркуловна уже было накрыла на стол, собиралась пригласить гостей, но девушка вдруг стащила с лавки одеяло и бросила на пол. А уж поверх выставила и тарелки, и кашу, и мясо. Словно покорная, села, подобрав под себя ноги (вновь изменившись в представлениях охотника) и предложила:

— Давай сегодня отдадим дань традициям гостей.

Мужчины, приятно удивленные, таким вниманием, тут же сели на пол. Сережке очень понравилась идея кушать не за столом. Радмила кряхтела, причитая о больной спине — ей сидеть так было очень неудобно. Лишь Варн оставался стоять у стены, словно вкопали его там.

— Ты исполнишь роль гостеприимного хозяина? — позвала его Лиина, слегка отодвинувшись в бок, чтобы охотник занял место рядом.

Варн заметил как недовольно сощурился молчаливый степняк, когда он сел с девушкой.

— Вот возьми. — Протянула ему хлеб. — Разломи и скажи: «Мой хлеб — твой хлеб».

Не то чтобы Варну очень хотелось обучаться новым традициям, к тому же еще и людей, которые ему совершенно не нравились. Однако не стал расстраивать любимую. Отломленный кусок он передал Харе, а тот разделил его с другом.

— Вода, дает жизнь, пусть предаст тебе сил в твоем пути и очистит разум и душу. — Даже для передачи чаши с водой существовала своя сакральная фраза. У Варна почему-то кусок хлеба в горло не лез, когда он наблюдал за любезничанием Лиины и степняков. Тем не менее, он держал себя чинно и спокойно, почти весь вечер.

А потом настало время укладывать спать детей. Сережа заозирался по сторонам, когда услышал, не понимая о ком говорит Радмила Меркуловна.

— Давай, не препирайся! — подталкивала его она.

Мальчик уставился на охотника с надеждой, мол, объясни этим глупым женщинам, что я уже взрослый!