Беглый огонь

Движения наши совпали: он выхватил руку с пистолетом, я — нырнул под рулевое колесо, выхватывая «узи» из сумки. Хлопок выстрела был едва слышен, пуля угодила в крышу кабины. Не раскрывая дверцу, я нажал на спуск; автомат задергался в руках, выплевывая веером крохотные гильзы… Пули густо прошивали металл дверцы. Расслышав то ли вздох, то ли хрип, распахнул дверцу, держа оружие наготове; мой противник лежал на животе ничком, выронив пистолет с глушителем; обеими руками он пытался отжаться от дороги, но руки только крупно дрожали; кровь рывками выплескивалась из перебитой артерии, пузырилась, попадая в рану на горле… Водитель выпрыгнул из кабины и, вместо того чтобы открыть огонь, побежал вдаль, в темноту, петляя, как заяц… Я выпустил «узи», выхватил из кобуры «глок», присел на одно колено, прицелился… Выстрел хлопнул едва слышно, пуля попала бегущему в затылок, он ткнулся головой в снег, словно перекинутый через обод крючок.

Раненый бился в конвульсиях: захлебываться собственной кровью — не самая легкая смерть. Я опустил ствол, выстрелил ему в висок; парень замер на грязном снегу. Навсегда. Тишина сначала показалась мне полной. Вот только магнитола в джипе вибрировала вполголоса: «Забирай свое и беги-беги-беги, уноси свои ноги-ноги-ноги…» Эти двое уже наслушались. И — отбегались.

Я оглянулся, почувствовав на себе взгляд. Котельщик Ваня стал абсолютно серого цвета; он сидел, вжавшись в сиденье, обеими руками прижимая к груди бутылку с водкой. Глаза его словно говорили: «Вот и попил водочки…»

— Чего застыл? — оскалился я, изображая улыбку. — Наливай да пей. Только мне оставь.

— Ты ж… Ты ж…

— Ну?!

— Ты ж за рулем!..

— Ну ты сказал! ГАИ тут вроде нету, а? Обнюхивать некому!

— Эт точно, — с готовностью кивнул Иван, хихикнул нервно, наплескал себе в стакан.

Я поднялся на подножку, перехватил бутылку, звонко стукнулся о хрущевский:

— С тренером! Ну? Махнули?

В этот раз истопник влил стакан летом, даже не глотая. Я выпил остаток водки из горлышка. Выдохнул:

— Ну и ладушки. По коням! Или ты останешься?

— Да че я, совсем дурной? — Лицо его нежданно озарилось полным умиротворением: опохмелка прошла целиком и полностью, а все остальное…

Остальное было несущественно. Глаза его прояснились совершенно, Иван глянул на меня лукаво, изрек:

— А ты не шофер.

— Ну? Сам догадался?

— За что этих-то застрелил?

— Было бы за что, головы бы поотрывал! Держи. — Я протянул ему пакет со второй бутылкой и нехитрой снедью. — Чувствую, мне сегодня не до выпивки будет.

— Ну, тогда я пошел?

— Валяй. А ты не из пугливых, а, Иван?

— А чего в этой жизни бояться, окромя «белочки»? А от нее я сегодня точно утек. Но и спросить дозволь…

— Ну?

— За кого воюешь-то?

— За тебя. — Как это?

— Пока ты водочку пьешь, воевать кто-то должен?

— Попрекаешь?

— Не-а. Каждому свое. Топи, а то начальство вымерзнет.

— Я не начальство топлю. Пять домов заводских.

— Тогда тем более.

— А ты это… Ты мне маслину в затылок не наладишь? Как тому?

— Была бы охота, я б тебя прямо в машине расписал.

— И то верно. Вот ведь, цветочки-лютики. — Иван разразился длинной и витиеватой матерной тирадой, приободряя себя, соскочил с подножки, ступил с дороги в снег и через мгновение исчез во тьме. Как растворился.

Рация, тихо лежащая рядом с убитым на дороге, запиликала едва слышным зуммером вызова. Я поднял прибор. Попроще, чем «Эхо», но тоже ничего. Почему парень дернулся за стволом, если до этого базарил вполне по-свойски, как бригадир с мужиком? Видно, нашли повязанного водилу «зилка». Жаль, отогнать «жигуленок» подальше терпения не хватило. Что теперь?

Я щелкнул тумблером, услышал:

— Я — Кадет. Бутик, что там у вас?

— «Анри», — назвал я ключевое слово, услышанное от пленного. — Я — Голик.

Доложи Первому, что Козырь жив.

— Что?

— Что слышал! Подтверждение его смерти было?

— Да я…

— Головка от ружья! Слушай, Кадет, ты бы не умничал и передал Ильичу, что просят, а? У меня рация полетела, а то я бы сам доложился…

— Ты кто вообще такой. Голик?

— Из приезжей Команды.

— А как ты оказался…

— Не твое дело.

— Где Бутик?

— На том свете. Вместе с напарником.

— А в грузовичке?

— Шпана. Но ловкий — стрелял быстро. Из Козыревых парней. Я его завалил.

— А ты каким боком во все это?..

— Правым! Короче: доложи Ильичу, тьфу, Первому, что Козырь жив, акция провалилась, завод обставлен братвой. Работаю запасной вариант.

— Что?

— Запасной вариант. Так Первому и передай. Дословно. Он поймет. Конец связи.

Уф! Если бы я сам мог понять, что намутил! Видно, такая уж доля у проводника Сусанина: чем дальше в лес, тем гуще елки, чем больше дров, тем злее волки! Операцией руководят люди умные, пусть они ребусы и гадают! И главный ребус для них в том, чтобы и акт провести, и девственность сохранить! Шуметь им нельзя, а мне — обязательно. Естественно, расшифровать мою «дурочку» легче легкого, но на все нужно время. Для них время — золото, для меня — жизнь.

Глава 66

Филин сидел за столом, щуря красные от недосыпа и табачного дыма глаза.