Бегство

Когда вернулись, была полночь. Мы еле добрались до татами – свечи погасли, и все светильники тоже. Помещение во тьме казалось бесконечным. И даже лунный свет позабыл об этом последнем пристанище двух влюблённых, оставив их в покое.

А потом все стены разошлись, и нас окружила ночь. Когда глаза привыкли к темноте, мы увидели деревенскую дорогу с рытвинами и ухабами, нашу машину, припаркованную на обочине, а вдали – тёмные деревья. Луна словно бы раскололась на два полумесяца. Тишина оглушала.

Мы одновременно повернулись на всплеск воды. Перед нами снова была понтонная переправа. На скамейке всё так же лежал человек. Я почувствовал, как в моей ладони будто бы стало меньше места. Между нами стоял сын и держал нас за руки, смотрел на воду, не отрываясь.

Я подошёл к переправе. Человек лежал под бушлатом и говорил сам с собой. Его глаза ничего не выражали. Попыхивая сигаретой, он смотрел на воду. Я постоял немного, думая, что сказать. Губы стали сухими. Потом отвернулся и пошёл к жене с сыном.

Мы ехали домой. Ребёнок мирно спал на заднем сиденье. Жена сидела вполоборота и смотрела на него. Во сне он причмокивал и улыбался. Потом она повернулась ко мне и долго-долго не отводила взгляд от моего лица. Её глаза были тёплыми, в них снова появилась та глубина, которую они утратили давным-давно.

И я понял, зачем нам дали увидеть историю отчаявшихся влюблённых. И за что они снова умерли.

Дело о любви

1

Он ждал удобного момента, чтобы уйти. И больше слушал, редко улыбаясь, когда глаза говорящего находили его. Что тогда рассказывали, Олег помнил в общих чертах. В тот мартовский день корпоратив шёл как обычно. Те же самые разговоры, что в офисе, разве что больше экспрессии. В какую-то минуту Олег подумал: «Мы говорим о том, на что тратим время, а не о том, что приносит удовольствие». В свои двадцать семь лет он считал это расточительством.

Речь зашла о хобби, кто чем увлекается помимо работы. Олег хотел сказать, что ей-то он никак не увлечён, но промолчал – лень было говорить.

– А у тебя какое хобби? – спросили его.

Он перебирал в голове, чем увлекался когда-то, но всё это осталось в прошлом. Сейчас – лишь то, что делают почти все. Прогулки? Кино? Это, пожалуй, и не хобби.

«Я пишу», – сказал Олег, когда молчание привлекло еще больше внимания.

С продолжением он замялся. Слова подобрать было сложно. Что пишет? Короткие истории, новеллы. Когда-то он отвечал: «художественную литературу», но затем понял, что это нескромно. С чего он, собственно, решил, что она художественная и вообще литература? Его, конечно, из вежливости спросили, о чём рассказы, но Олег быстро замял тему.

Воспользовавшись паузой, он отошёл к барной стойке и взял холодное пиво. За общим столом было полно вина и просекко, но ему хотелось сменить декорации и побыть наедине.

Чуть позже по соседству приземлился коллега.

– Слушай, а у тебя наберётся на книгу?

– Извини?

– Ну, у тебя немного текстов? Какой объём – десятки, сотни страниц?

– Скорее сотни, – ответил он, думая, что более интересно, сколько там хороших страниц или строк.

– Запиши почту. Это моя знакомая, она главная в издательстве.

– Вряд ли ей подойдёт, да и неуместно это.

– Всё уместно. Она как раз ищет новых авторов. И работает с некоммерческой прозой, с писателями… без имени, – немного смущаясь, закончил собеседник.

Олег записал почту, чтобы не обижать коллегу, и, положив в карман бумажку, тут же забыл о ней. Тот тоже не напомнил – почти сразу же объявили локдаун, и они больше не виделись.

2

В июне пришла жара, и Олег уехал на Валдай, сняв домик между двух небольших озёр. Незадолго до этого снова продлили удалёнку, и вскоре он понял, что очень смутно помнит и офис, и ежедневную в прошлом дорогу к нему.

Олег рано вставал и проплывал в одиночестве несколько кругов, изредка встречая лодки рыбаков. После на террасе заваривал кофе и садился за ноут. За несколько часов делал работу за день и отсылал её. Потом обедал, спускал на воду каяк. Пара часов активной гребли, и, вымотанный, Олег возвращался обратно – проверять почту.

Перед вечерним заплывом он открывал файл, смотрел на дату его создания и последней правки. Это каждый раз тревожило его. Файл был создан в марте. Последняя правка – в мае. А сейчас уже июнь.

Это значит, что всего за несколько месяцев он написал новую вещь, шестьдесят страниц или больше, и с тех пор никак не мог заставить себя вернуться к ней и отредактировать хотя бы один абзац, а тем более – подготовить для публикации всё произведение. Когда-то он правил сразу, понимая, что без этого невозможна публикация. Но в последнее время Олег смирился и принял, хотя старательно пытался это отрицать, что она невозможна в любом случае, и всё, что он делает, – потеря времени.