Бегство от мрачного экватора. Голоса старого моря

— Должен вас предупредить, — сказал Харгрейв. — Для друзей Уильямс готов сделать буквально все. Однажды я сказал ему, что паша новая лужайка сохнет под палящим солнцем. Мы посеяли там вместо травы невысокие растения с широкими листьями. Мне следовало предвидеть, как он отреагирует. Уильямс смонтировал на лужайке разбрызгиватель и подключил его к своей оросительной системе.

— Вы говорили, кондиционер в вашем доме тоже он поставил?

— Да, установка кондиционера входила в условия аренды. Без кондиционера жить просто немыслимо.

— И электричество тоже от его генератора?

— Да. Мы не можем позволить себе купить собственный. Мы платим двухсотпроцентную пошлину на большую часть ввозимого оборудования.

— Допустим, этот Уильямс и правда такой замечательный человек, но не кажется ли вам, что мы начинаем слишком сильно от него зависеть? Я вовсе не осуждаю вас. Просто в голову пришло.

Прежде чем ответить, Харгрейв оглянулся — Лиз, закончив упражнения, оделась и принялась расчесывать волосы. Харгрейв заговорил негромко, с расстановкой.

— Мы действительно зависим от него, и я объясню почему. Вся эта земля принадлежит миссии. Миссионеры прочно вросли в местную жизнь. Если мне необходимо что-то предпринять, я иду к Уильямсу, потому что я не могу обратиться непосредственно к генералу, а Уильямс может. Мы вынуждены с этим мириться. В вопросах внутренних дел миссионеры — полновластные хозяева Колумбии, да и многих других латиноамериканских стран. Предположим, кому-то — полицейскому, врачу или даже, лично вам — понадобилось попасть по делам службы в отдаленную горную деревушку, а дороги туда нет. Как вы станете добираться? Вы попросите у миссионера его самолет.

Я бывал в некоторых странах, где миссионеры владеют территорией размером с Бельгию. Да что далеко ходить! Возьмем, к примеру, эту страну. Слыхали о происшедшем в Путамайо? Расследование еще не закончено. В прошлом году вышла книга. Испанские капуцины отхватили половину провинции, а ведь это миллионы акров земли. Поэтому генерал Лопес против католиков. Поэтому он поддерживает нонконформистов вроде Уильямса, а они, разумеется, поддерживают его. Генерал считает, что католическая вера — пережиток феодализма, а нонконформизм — религия современного капиталистического государства.

— Все это просто поразительно, — сказал Хоуэл.

Он смотрел на Харгрейва и не мог понять, одобряет тот существующее положение или нет.

— Да, поразительно.

— Но как им удалось добиться такого могущества?

— Миссионеры — наиболее умные и трудолюбивые люди в Колумбии. Да и в других странах тоже.

— Вы полагаете, они искренни в своих побуждениях?

— Некоторые — да… но, думаю, не все, — с неприязнью в голосе добавил Харгрейв. — Судите сами: зачем миссионеру познания в геологии? Вы меня понимаете?

— Не совсем.

— Дело в том, что миссионеры часто оказываются в числе первых, кто проникает на новые территории.

Горнодобывающим компаниям выгодно иметь в таком месте человека, разбирающегося в минералах.

— Теперь начинаю понимать.

— Миссионеры живут здесь давно. Они будут жить здесь всегда. Они стали неотъемлемой частью местной жизни независимо от того, сходимся мы с ними во взглядах или нет. Поэтому я не вижу ничего предосудительного в том, что мы пользуемся иногда их большими возможностями в наших собственных целях.

Вы согласны со мной?

— Не знаю, — ответил Хоуэл. — Мне надо подумать.

Глава 4

Тщедушные садовники-индейцы в широкополых шляпах работали среди жестких стеблей пушицы возле цветника. Вращающиеся распылители орошали лужайки, серебристые капельки воды скатывались с листьев растений; микроскопические частицы влаги, взвешенные в теплом ароматном воздухе, играли всеми цветами радуги. Хоуэл, Харгрейв и Лиз прошли пальмовой аллеей; ветви на высоких стволах напоминали змей с воинственно приподнятыми головами. — Грааль Уильямс и его жена Мэри встретили их возле наружной лестницы и стали показывать свое хозяйство.

— Мы с Мэри встаем в три часа утра, — сказал Уильямс. — Мы давно живем среди индейцев и считаем, что их привычка рано вставать вполне достойна подражания.

На лице Харгрейва, бросившего взгляд на Хоуэла, было написано: «А я что вам говорил?»

— Мэри следит за помолом кукурузы и выпечкой хлеба, а я в это время пытаюсь ответить моим корреспондентам, хотя мне и не удается написать всем.

С пяти до семи Мэри ведет прием больных, затем мы завтракаем, после чего я сажусь за перевод, а Мэри занимается с детьми. В одиннадцать часов мы устраиваем короткий перерыв на ленч. Все оставшееся до вечера время — а спать мы ложимся примерно в половине девятого — уходит на разнообразные дела, связанные с управлением миссией и с индейцами.

Улыбки, которыми Уильямс обменивался с женой, свидетельствовали об их полном взаимопонимании и согласии. Она была миниатюрной женщиной с добродетельным лицом, как бы вылепленным скульптором-прерафаэлитом[10]. Рядом с мужем, этим непоколебимым праведником, всезнающим провидцем, она казалась совсем маленькой.