Бейкер-стрит и окрестности

«Недалеко от [Темзенского] туннеля есть речка, впадающая в Темзу, — писал в 1849 году журналист Мейхью. — Вход в нее закрыт рядами угольщиков, которые стоят перед ним. Эта речка носит название Док-Хид. Иногда ее называют Сент-Сэйвер, или, шутливо намекая на аромат, которым она знаменита, Сатурейский док. (В английском тексте Savory Dock, от слова savory — сатурей, он же чабер, тимьян, ароматичное стелющееся растение, из листьев которого добывают эфирное масло. — С. Ч.) Стены складов на обеих сторонах этой грязной речушки зеленые и покрыты слизью, а около них стоят барки, над которыми непрерывно болтаются мешки с зерном, свисающие с подъемных кранов наверху. Речка эта когда-то питалась ручьями с Суррейских холмов, но теперь только канализация и стоки из зданий, которые выросли вокруг, мутят и наполняют ее воды».

Напротив дока и стал курсировать полицейский катер в ожидании «Авроры». Акватория Лондонского порта носила название Пул (The Pool) и делилась на верхнюю и нижнюю. Верхняя (Аппер-Пул) простиралась от Лондонского моста до штаб-квартиры Темзенской речной полиции в Уоппинге в нескольких сотнях метров выше старого Темзенского туннеля, принадлежащего теперь Восточной Лондонской железной дороге, Нижняя (Лоуэр-Пул) — от Уоппинга почти до входа в Регентский канал.

Когда около восьми часов, уже в темноте, «Аврора» выскользнула из ворот судоремонтной мастерской Джекобсона и устремилась в сторону устья Темзы, полицейский катер помчался за ней в погоню. Уотсон был немногословен, описывая их маршрут. «Мы пронеслись через Пул, миновали Вест-индские доки, спустились вдоль длинного Дептфордского плеса и снова поднялись вверх, обогнув Собачий остров… У Гринвича мы были всего в трехстах шагах позади них. К Блэкуоллу мы были не более чем в двухстах пятидесяти… Здесь был пустынный речной плес, с Баркингской низиной с одной стороны и унылыми Пламстедскими болотами с другой… Это было дикое и безлюдное место, где луна тускло освещала огромную болотистую равнину, с лужами стоячей воды и кочками гниющих растений».

Увлеченные погоней, пассажиры полицейского катера не обращали внимания на берега Темзы, мелькавшие по бортам и растворявшиеся в темноте за кормой. Поскольку у нас нет цели поймать Джонатана Смолла и его островитянина, мы можем позволить себе поглазеть по сторонам.

Первое же, что бросалось в глаза, это огромное количество судов, стоявших вдоль берегов на погрузке или разгрузке. К 1888 г. уже широко практиковалась разгрузка кораблей в доках, но перегрузка товара с борта большого судна на шаланды была все еще не менее распространена. В среднем в Верхней акватории разгружалось одновременно 55 судов водоизмещением 200 регистровых тонн, в Нижней — около 70 водоизмещением 150 т, а также более 30 близкого водоизмещения, стоявших ниже Пула. И это не считая угольщиков, которые выгружали уголь на плесе Багсби. Чтобы обеспечить проход судам, Темзенский комитет по надзору за водными ресурсами вынужден был установить минимальную ширину свободного фарватера. Для Верхней акватории от Лондонского моста до Айронгейтского спуска (т. е. практически до места строительства нового Тауэрского моста) она составляла 60 м, а от Айронгейта, откуда начинали ходить большие морские пароходы, и далее вниз по течению вплоть до впадения ручья Баркинг-крик (напротив места, где закончилась погоня) минимальная ширина была увеличена до 90 м.

В ночное время, как раз когда мимо проносился полицейский катер с Холмсом, Уотсоном и инспектором Джонсом, эти суда были объектом интереса многочисленных разновидностей речных воров. Так, одни специализировались на проникновении в офицерские каюты, пока хозяева спали, и грабеже как спящих, так и их кают. Другие, т. н. «портовые грузчики», были ворами-докерами, чьи просторные полотняные робы имели особые большие карманы, куда они складывали добро, украденное при разгрузке корабельных трюмов. Существовал особый разряд воров, который мог доставить на берег любой груз, не умещавшийся в карманы «грузчиков», а также воры, которые выбрасывали товар в воду, чтобы потом выловить его ниже по течению.